Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Шла вторая неделя ее заточения, и Старик, ушедший в свою историю с головой, порой переставал печатать – и вместо этого заговаривал с ней. Рассказывал ей о том, что собирался выразить посредством ударов по клавишам.
– Как-то раз мне преподнесли огромный праздничный торт – подумай только. Помню, в двенадцать лет я задул все свечи, а потом братец мой сунул меня лицом в самую гущу, во всю эту патоку и сливки, но все равно это было здорово… у меня еще никогда не было такого торта, да и все-все друзья собрались в одном месте… кто-то там жонглировал апельсинами, помню. Я так давно не видел апельсинов. И яблок – тоже.
Повисла пауза, замешательство переполнило единственный глаз Старика, обращенный к Айседоре. Веко мелко-мелко дергалось, давая Айседоре понять, что что-то ранит Старика изнутри. Что-то старое, но все еще сильное.
– Теперь уж никто не увидит. Все потеряно.
Но что же было потеряно? Старый мир был не лучше нового для Странной Птицы, он был просто другой.
– Если я выпущу тебя из камеры, ты останешься со мной? Если бы я это сделал, ты бы осталась со мной, не так ли? Могу я… научить тебя оставаться? Как бы выдрессировать…
Она молчала, не давая ответа, потому что слово «дрессировать» знала по Лаборатории – где оно сулило лишь боль и страдания. И еще – потому что Старик сделался замкнутым и угрюмым. В таком расположении духа он мог быть и жесток.
Поэтому Птица только ослабила свой камуфляж и распушила перья, став более яркой, позволив цвету гореть на перьях, как лесной пожар. Старик решил, что так она отвечает ему – расписывается в своей красоте и, следовательно, доброте.
Секрет Старика
Однажды ночью Старик вышел из туннелей в комнату, неся «особое сокровище» – так он свой улов назвал.
– Спиртовые гольяны, Айседора, – сказал он, протягивая ей пригоршню крошечных серебристых рыбок. – Компания их сделала, ну или до сих пор производит. Мне пришлось бы отправиться в город, чтобы найти их, но я наткнулся на них в подземелье. Рядом со скелетом, каюсь. Но ему-то они точно уже не нужны. Ему теперь вообще ничего не нужно.
Компания? Она не знала, что Старик имеет в виду, но со временем пришла к выводу, что подразумевается нечто вроде ее Лаборатории, разве что – попросторнее.
Он бросил парочку рыбешек на пол ее камеры, а остальные, широко улыбнувшись ей, сунул одним махом в рот и с хрустом проглотил, почти не жуя.
– Восхитительно, Айседора! – промурлыкал он. – Вкуснятина! Попробуй, ну же!
Она послушалась – и подивилась тому, как мало они похожи по вкусу на рыбу. Скорее уж, на нектар. Неожиданное тепло охватило ее после того, как подачка провалилась в клюв. Вскоре после этого она почувствовала, что куда-то плывет, а когда подняла глаза – Старик прыгал перед ней, и кружился, вытянув руки, будто обнимая невидимого партнера, и замирал на нетвердых ногах, таращась в ее темницу.
– Ты же чувствуешь это? Да, Айседора? Ой, хорошо-то как. Лучше и быть не может.
Его единственный глаз налился кровью. Бледное лицо налилось багрянцем. В Старике будто проснулся дремавший до поры зверь – и теперь рвался наружу, наполняя глаз своего носителя первобытной дикостью.
Но Айседора не сумела распознать в том угрозу. Ей лишь казалось, что Старик будто бы счастлив на этот раз, и она даже стала подражать его танцу, хлопая крыльями и прыгая на стальной скамье. Думая о танце как об еще одном виде полета.
Затем в какой-то момент Старику ударила в голову блажь, и он, перестав танцевать, достал старое зеркало в полный рост, потрескавшееся и видавшее виды. Он поднес зеркало к Странной Птице, сидевшей на скамье в темнице. Сквозь решетки и проволоку она различала свое отражение без труда.
Впервые она узрела себя всю целиком, и ее поистине заворожила игра цветов на своем теле – приливы, переливы и отливы цвета, чудо, разворачивающееся прямо на глазах. Цвет бежал по ее перьям и наливался, становился насыщенным, разрываясь между ослепляющей яркостью и донельзя сгущенной тьмой от участка к участку.
– Видишь, Айседора? – спросил Старик. – Видишь, как ты прекрасна? Не прячь красу свою. В угрюмом мире этом и так ее столь мало… На пламя ты похожа, на огнь драгоценный.
Птица-Айседора покачала головой – вверх-вниз.
– Ладно-ладно, – пробормотал Старик, и она поняла, что ее ответ его не устроил, что это совсем не то, на что он надеялся. Он снова начал танцевать, но на этот раз Айседора не присоединилась к нему; и танцевал до тех пор, пока головокружение не заставило его тяжко повалиться в кресло у стола, схватившись за голову. Со своего насеста она с любопытством за ним наблюдала, пытаясь угадать, что же Старик выкинет дальше.
– Ты хороший друг, Айседора, – произнес он, хоть это и была неправда. – Ты сделала мою жизнь здесь лучше. Просто глядя на тебя, я чувствую себя лучше.
Он бросил на нее острый взгляд.
– Хочешь знать, в честь кого я тебя назвал? А?
Не дожидаясь ответа, он повернулся к письменному столу, порылся в ящике, достал маленький металлический кружок толщиной около двух дюймов, положил его на колено и нажал кнопку сбоку.
К восторгу Айседоры, впервые опьяневшей в своей камере, над металлическим кругом возникло изображение танцующей женщины, женщины в платье, с улыбкой на лице.
– Это Айседора, – гордо промолвил Старик. – Я знал ее, знал ее тогда…
Женщина произнесла всего две фразы:
– О, Чарли, ну что за глупости! Выключи это!
Но он заставлял ее делать это снова и снова: «О, Чарли, ну что за глупости. Выключи это. О, Чарли, ну что за глупости. Выключи это. О, Чарли, ну что за глупости. Выключи…»
Птица-Айседора не заметила, как выражение лица Старика посуровело. Как делалось оно все мрачнее с каждым очередным проигрышем записи. Но у нее все равно не получилось бы понять те эмоции, что преображали его лик.
– О, Чарли, ну что за глупости! – выдала она тем же, что и на записи, голосом. Этому трюку она научилась в Лаборатории. Этому – и всему остальному, что умела. Ученых тогда ее способность порадовала, и Странная Птица понадеялась, что и Старик сумеет ее оценить.
Но он вдруг резко выпрямился в кресле и отложил металлический круг в сторону.
– О, Чарли, ну что за глупости, – сказала Странная Птица все тем же женским голосом. – Сначала мы отделяем близлежащие ткани от сердца и легких, затем с осторожностью вводим устройство в боковую часть аорты. Затем вам нужно будет отсосать кровь. Затем вам нужно будет отсосать кровь.
– Заткнись, – сказал старик, уставившись на нее злобно-испуганно.
– Они вырвались на свободу, – сказала Странная Птица, – и заполонили лагерь. Мы не сможем прорваться. Они убьют нас.
– Я сказал, заткнись!
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
