– Хочешь, я поеду с тобой?
– Нет, нет. Я хотела бы побыть одна. Не могли бы вы присмотреть за детьми, если они проснутся?
– Конечно, не волнуйся.
Пять минут спустя Брук уже сидела за рулем, осторожно ведя машину по извилистой дороге, окаймлявшей озеро.
Воображение рисовало картины встречи с мужем: как она станет кричать и бросаться на него, впадая в истерику, что было ей совсем не свойственно.
Поездка заняла больше часа из-за пробок на подъезде к Милану. Брук чуть не заблудилась, но потом выехала на проспект, где находился дом Франчески.
Она полагала, что морально готова столкнуться с реальностью, что останется спокойной, увидев автомобиль мужа на стоянке.
Но получилось иначе. Внутри у нее все сжалось, сердце заныло от боли. Она почувствовала неприятное напряжение в желудке, и едва успела открыть дверцу машины, как ее вырвало. Ошибки быть не может – это его машина, заключила Брук и обессиленно откинулась на спинку кожаного сиденья. Мой любимый мужчина… мой муж… мой Лео… там, в квартире Франчески, в ее постели.
К чему убеждать себя в обратном? Если бы он приехал к невестке с другой целью, то не стал бы темнить и обманывать.
Он врал мне всю неделю, терзала себя Брук, чувствуя подступившую тошноту. Наверное, и на работе ни разу не был. Или забегал на минутку. Поэтому и просил звонить на мобильный. В офисе я бы его не застала.
И теперь у меня есть доказательства, но мужество почему-то оставило меня. Что случится, когда я войду и столкнусь лицом к лицу с ними обоими?
Пути к отступлению уже не будет. Не удастся притвориться, что все пройдет само собой. Возможно, Джузеппе был прав, сказав, что закрыть на это глаза – единственно возможный выход.
Если я войду в эту квартиру, то моему браку наступит конец. Даже если Лео будет против – а он, без сомнения, не захочет потерять детей или причинить им боль, – моя гордость не позволит мне оставаться с ним.
Гордость.
Одно дело – жить с мужчиной, который не подозревает о том, что ты знаешь о его измене, а другое – жить с мужчиной, которого ты застала с любовницей. Нет, это выше моих сил. Я этого не вынесу.
Есть и другой выход: развернуть машину, вернуться на виллу и притвориться, что ничего не произошло. И тогда, если Лео увезет нас в Австралию в эту пятницу, подтвердив тем самым то, что решил бросить Франческу ради семьи, мы сможем жить как прежде.
И кто знает? Может быть, его связь с этой женщиной основана лишь на плотском влечении, воспоминании о прошлом, старой нереализованной страсти, которой он не смог противостоять? Может быть, она теперь ничего для него не значит?
И как ни больно было Брук думать о том, что ее муж лежит в объятьях другой, она решила, что лучше стерпеть, чем довести дело до развода.
Забудь о гордости и сделай вид, что ничего не знаешь, приказала себе Брук. Спрячь свою боль и оскорбленное достоинство. Господи, как тяжело…
Брук выпрямилась, завела мотор, осторожно развернула машину и поехала обратно к озеру Комо.
– Дорогая моя, ты ужасно выглядишь! – воскликнула София, увидев на пороге невестку.
– Меня… меня тошнило, – пробормотала измученная Брук. – Наверное, это мигрень.
– Бедняжка! Я знаю, как ужасна мигрень, – сама страдаю от нее много лет. Иди ложись в постель. И задерни шторы. Я принесу тебе чудесное средство, которое прописал мне мой доктор. Правда, это снотворное, но это и к лучшему. О детях не беспокойся. Джузеппе катает их по озеру на катере. Нина поехала с ними, так что они в надежных руках.
Брук с трудом сдерживала слезы.
– Вы так добры.
– Да что ты… Леонардо звонил. Я не стала объяснять ему, что ты уехала. Просто сказала, что спишь. Надеюсь, я все правильно сделала?
Брук посмотрела в глаза встревоженной свекрови и поняла, что они обе пытаются оградить Лео от лишних волнений.
Наверное, это все ради детей, решила она.
– Да, София, вы все сделали правильно, – ответила она ровным голосом.
– Вот и хорошо. А теперь иди к себе и прими душ. Я оставлю таблетки и обед на столике у кровати. Это лекарство нельзя принимать на пустой желудок. И ни о чем не волнуйся. Если ты будешь спать, когда вернется Лео, я скажу ему, чтобы он тебя не беспокоил.
Брук не выдержала и разрыдалась.
– Девочка, ты уверена, что дело только в головной боли? У тебя все в порядке?
Брук не хотела тревожить свекровь, на долю которой и так выпало немало. Это моя проблема, и я сама с ней справлюсь, решила она.
– Наверное, скучаю по дому, – предположила Брук, что, в общем, было недалеко от истины.
– Пора вам ехать обратно, – кивнула София.
Брук горько улыбнулась и ушла наверх. Ее ноги вдруг словно налились свинцом, каждый шаг давался с трудом. Выйдя из душа, она нашла на столике две большие таблетки и стакан воды. Рядом стоял поднос с двумя аппетитными бутербродами и чашкой молока.
Заботливость свекрови вызвала новую волну слез. Брук знала, что София, как и Джузеппе, будет вне себя от горя, если они с Лео решат разойтись. Она не могла поступить так жестоко с этими милыми и добрыми людьми, так же как и со своими детьми и с самой собой. Она любила мужа и понимала, что ее чувство к нему не угаснет никогда, что бы ни произошло! Жизнь без него стала бы для нее пыткой.
Брук заснула в слезах. Много часов спустя, открыв глаза, она услышала шум в ванной.
Блудный муж наконец вернулся домой, догадалась она.
Глава третья
Первой реакцией Брук оказался гнев, а не тоска.
В комнате было темно. Наверное, Лео выключил лампу у кровати, когда вошел, раздраженно подумала она.
Брук приподнялась, чтобы посмотреть на светящиеся цифры часов. Двадцать минут двенадцатого. Не так уж и поздно, решила она. При обычных обстоятельствах я бы ничего не заподозрила. Превозмогая сильную боль в сердце, Брук снова легла, лицом к стене, свернувшись калачиком, радуясь, что надела скромную длинную ночную сорочку.
Лео любил коротенькие рубашечки из черного шелка, едва прикрывавшие ягодицы. Конечно, у той, что сейчас оказалась на ней, были очень глубокий вырез и тоненькие лямочки на плечах. Но для Лео главным была длина.
Притворюсь спящей, сказала себе Брук. Тогда не придется ничего говорить и жалеть о какой-нибудь глупости поутру.
Если бы Лео не плескался в душе так долго, она непременно выполнила бы задуманное. Но прошло десять минут, затем пятнадцать, а вода все журчала, пробуждая ревность в сердце.
Он пытается смыть с себя ее запах, этот противный, тяжелый, мускусный аромат ее духов, сокрушалась она.
Пролетело еще пять минут, и наступила тишина. Брук перевернулась на другой бок, лицом к выходу из ванной, ожидая, что Лео сейчас выйдет.
