Видя, как онемел вдруг Бен Реддл, поглощенный размышлениями, мэтр Снаббин счел себя обязанным сказать следующее:
— Господин Реддл, могу я вас спросить: не входит ли в ваши намерения сохранить и затем продолжить разработку участка покойного Джосайаса Лакоста?
— Может быть, — проговорил тот.
— Однако господин Ским…
— Самми еще не сказал своего последнего слова, и я тоже подожду до тех пор, пока собственными глазами не увижу, что вся эта информация достоверна.
— Следовательно, вы намереваетесь совершить длительное путешествие в Клондайк? — спросил нотариус и покачал головой.
— Почему бы нет?.. Что бы там ни думал Самми, дело, на мой взгляд, этого вояжа стоит… В Доусоне мы и определимся… Согласитесь, мэтр Снаббин, даже для того, чтобы продать участок и понять, какова ему цена, лучше бы на него взглянуть.
— Так ли уж это необходимо? — спросил нотариус.
— Это решительно необходимо! — заявил Бен Реддл. — И еще. Одного желания продать участок недостаточно. Нужно найти покупателя.
— Ежели дело стало лишь за этим, — произнес мэтр Снаббин, — то вы вполне могли бы не утомлять себя путешествием, господин Реддл.
— Да?
— Вот телеграмма, пришедшая час назад. Я собирался вам ее вручить, когда вы соблаговолили прийти сюда.
С этими словами нотариус протянул Бену Реддлу восьмидневной давности депешу, которая сначала была отправлена из Доусона в Ванкувер, а затем пришла в Монреаль по телеграфу доминиона.
Существовал некий американский синдикат, уже обладавший восемью клондайкскими участками, разработкой которых руководил капитан Хили из англо-американской компании «Трэнспортэйшн энд Трэйдинг» (Чикаго и Доусон).
Означенный синдикат выразил твердое желание приобрести прииск под номером сто двадцать девять на Фортимайлз-Крик за пять тысяч долларов, кои могли быть переведены в Монреаль по получении депеши с согласием.
Бен Реддл взял телеграмму и стал ее изучать так же внимательно, как документы, относившиеся к полученному наследству.
— Вот, господин Реддл, — сказал нотариус, — то, что избавит вас от дальних странствий.
— Не уверен, — проговорил инженер. — Не мала ли предлагаемая цена?.. Пять тысяч долларов за участок в Клондайке!
— Сказать что-либо по этому поводу я не могу.
— Видите ли, мэтр Снаббин, раз уж за сто двадцать девятый участок дают пять тысяч долларов, это значит, что цена ему будет в девять, а то и во сто раз выше, если его разрабатывать.
— Судя по указанной сумме, вашему дяде это не удалось, господин Реддл. Не лучше ли просто положить в карман означенные пять тысяч и не ввязываться в весьма сомнительное дело.
— Я так не думаю, мэтр Снаббин.
— Оно и видно. Однако так, может быть, думает господин Ским?
— Нет. Когда Самми ознакомится с телеграммой, я изложу ему свои соображения на этот счет, а брат слишком умен, чтобы их не понять… осознав же необходимость поездки, он наверняка захочет составить мне компанию…
— Он? — воскликнул мэтр Снаббин. — Это самый счастливый и независимый человек из тех, кого я встречал за годы своей нотариальной практики.
— Да, он счастлив и независим. Но я очень рассчитываю упрочить его счастье и независимость. Чем, в конце концов, мы рискуем, когда у нас всегда есть возможность согласиться с ценой, предложенной синдикатом?
— Ах, господин Реддл, вам придется призвать на помощь все свое красноречие.
— Нет. Одну только логику. Дайте-ка мне депешу, господин Снаббин. Я ее зачитаю Самми, и к вечеру решение будет принято.
— Такое, какое желательно вам?
— Такое, господин Снаббин. И надо будет осуществить его как можно быстрее.
Инженер был настроен категорически. Что бы ни думал нотариус, Бен Реддл не сомневался, что склонить двоюродного брата к поездке удастся.
Выйдя из конторы, он кратчайшею дорогой возвратился на улицу Жака Картье и тут же поднялся в комнату к Самми.
— Итак, — произнес тот, — мы ходили к нотариусу. У нас появились новости?
— Появились, и еще какие!
— Хорошие?
— Лучше не бывает.
— Ты ознакомился с документами участка?
— Разумеется. Они в полном порядке. Как наследники дяди, мы являемся собственниками участка на Фортимайлз-Крик.
— Теперь мы ужасно разбогатеем! — рассмеялся господин Ским.
— Возможно, — подтвердил инженер. — Не исключено, что даже еще ужаснее, чем ты предполагаешь.
— Вот как? Что же такого ты сегодня узнал?
— Только то, что сказано в телеграмме, которая пришла утром в адрес мэтра Снаббина и содержит предложение продать сто двадцать девятый участок.
Так Самми Ским узнал, в чем состояла суть предложения англо-американской компании «Трэнспортэйшн энд Трэйдинг».
— Прекрасно, — ответил он. — Это как раз то, что нам нужно. Надо как можно скорее продать участок этой любезной фирме.
— Зачем же отдавать за пять тысяч долларов то, что стоит много больше?
— Однако ж, мой дорогой Бен…
— Однако ж твой дорогой Бен говорит, что так дела не делаются и что прежде всего надобно все увидеть собственными глазами.
— Ты опять за свое…
— Да. И настаиваю, как никогда. Пойми, Самми, коли фирма делает такое предложение, то лишь оттого, что ей известна подлинная стоимость прииска… и цена ему неизмеримо более высокая… На реках и в горах Клондайка есть и другие залежи.
— Откуда это тебе известно?
— Известно. И ежели компания, которая владеет некоторыми из них, не прочь купить именно сто двадцать девятый, сие означает, что у нее имеется не пять тысяч причин предложить пять тысяч долларов, а целых десять, если не все сто тысяч.
— Воистину, Бен, ты прямо играешь цифрами.
— Цифры, мой дорогой, — это жизнь. А ты, как мне думается, не очень-то хорошо считаешь.
— У меня никогда не было склонности к математике, Бен.
— Не в математике дело, Самми! Поверь, то, что я тебе говорю, очень серьезно; и по зрелому размышлению… До появления этой депеши я, возможно, еще колебался, но теперь у меня возникло желание доставить свой ответ лично.
— Как? Ты намерен ехать в Клондайк?
— Это совершенно необходимо.
— И тебе не хочется дождаться новых сведений?
— Я предпочитаю получить их на месте.
— Ты оставишь меня одного?
— Нет. Мы поедем вместе.
— Вместе?
— Да.
— Я не поеду.
