Монс представил себе Ребекку, прыгающую на сетке поверх кучи земли, с развевающимися волосами и румянцем во всю щеку, а рядом Торстена и изумленных клиентов в строгих костюмах. Оба они разразились хохотом и никак не могли остановиться. Торстен утирал глаза тыльной стороной руки.
— По крайней мере, она успокоилась, — продолжал Торстен. — Когда я приезжал на дачу последний раз, она сидела на крыльце с книжкой и чашкой кофе. Она была… как бы тебе это сказать…
— И что за книга? — поинтересовался Монс.
Карлссон, казалось, удивился его вопросу.
— Я не обратил внимания. Я говорил с ней…
Монс залпом осушил бокал красного вина.
— Мне следовало бы подойти и поздороваться с ней, — перебил он Карлссона, — но ты ведь знаешь, я не слишком общителен, особенно с женщинами…
Он попробовал рассмеяться, но на этот раз лицо Торстена оставалось серьезным.
— Тебе надо бы спросить, как у нее дела…
Веннгрен вздохнул.
— Да, да, я знаю…
«Мне куда удобнее общаться с клиентами, — подумал он, — или с таксистами, с кассирами в магазинах. Краткосрочные отношения необременительны. Ни тебе давнишних конфликтов, ни обид, которые прячутся где-то на глубине, точно водоросли в озере».
Августовский банкет на острове Лидё продолжался. Красное закатное солнце золотило мягкие очертания скал. В фарватере между шхер мелькнула крейсерская яхта. Сплошной массой шевелился на берегу тростник. Над водой разносились разговоры и смех.
И вот уже на столе появилась пачка сигарет. Гостей заметно поубавилось: кое-кто дошел до кондиции, так и не попробовав десерта. Вечерняя прохлада заставила оставшихся натянуть куртки и свитера, до сих пор обвязанные вокруг талий или перекинутые через плечо. Одни направились к жаровне, вот уже в третий или четвертый раз, и остановились поболтать с поварами, вращающими шампуры. Другие уже совсем не вязали лыка. Поднимаясь по лестнице особняка к туалетам, они старались держаться за перила как можно крепче, жестикулировали и стряхивали с себя сигаретный пепел, разговаривали громче, чем следовало. Один из совладельцев компании принялся помогать официантке разносить десерт. С покровительственным видом он принял у девушки большой поднос, уставленный тарталетками с ванильным кремом и ягодами красной смородины, покрытыми глазурью. Тарталетки угрожающе съехали на край подноса. Официантка натянуто улыбнулась и обменялась многозначительными взглядами с поварами, занятыми у жаровни. Один из них, оставив шампуры, поспешил с ней на кухню за оставшимися подносами.
Ребекка и Мария присели у подножия скал. От нагревшихся за день камней исходило тепло. Мария почесывала комариный укус на внутренней стороне лодыжки.
— Торстен собирается в Кируну на следующей неделе, он говорил тебе?
— Нет.
— Сейчас, когда церковь Швеции отделилась от государства, она интересует нас в качестве потенциального клиента. Есть идея продавать провинциальным общинам пакеты юридических документов, в том числе по бухгалтерскому учету и аудиту. Предлагать помощь в решении всевозможных вопросов, начиная от «как избавиться от фибромиалгии» и заканчивая «как заключить выгодный контракт с подрядчиками». Точно не знаю, но как будто есть долгосрочный план подключить к делу какого-нибудь маклера, с тем чтобы в конечном итоге он взял на себя управление их капиталами. Именно с этим Торстен и направляется в церковный совет Кируны.
— Вот как?
— И ты можешь составить ему компанию. Ты ведь знаешь его, он не любит путешествовать в одиночку.
— Я не поеду в Кируну, — оборвала ее Ребекка.
— Я уверена, что ты хочешь. Но почему ты отказываешься?
— Я не знаю, я…
— Что же такое может произойти в самом худшем случае, я имею в виду, если вдруг там кто-нибудь узнает, кто ты такая? Разве тебе не интересно снова побывать в доме своей бабушки?
Ребекка стиснула зубы.
«Я не могу поехать туда, и все», — подумала она.
Мария ответила, словно читая ее мысли:
— И все-таки я попрошу Торстена поговорить с тобой. Если у тебя под кроватью прячутся призраки, лучше всего заглянуть туда с фонариком в руке.
Тем временем на каменной террасе особняка начались танцы. Из динамиков загремели песни «АББА» и Никласа Стрёмстедта. Из открытых окон кухни доносился звон фарфора и шум воды, которой ополаскивали тарелки, прежде чем отправить их в посудомоечную машину. Загорелись подвешенные на деревьях фонари. Возле бара на свежем воздухе толпился народ. Красное закатное солнце над водой опускалось все ниже.
Ребекка пошла прогуляться по каменной набережной. Потанцевав с хозяином праздника, она решила улизнуть и теперь спускалась к воде, с каждым шагом все глубже погружаясь в темноту.
«Все идет хорошо, — думала она. — Лучшего и желать нельзя».
Она присела на деревянную скамейку, слушая, как плещут волны о каменный пирс. В нос ей ударил затхлый запах водорослей, морской соли и дизельного топлива. В черной воде отражался свет фонаря.
Монс подходил к ней еще до того, как все сели за стол.
— Как дела, Мартинссон? — поинтересовался он.
«И что я должна ответить?» — спросила она себя.
Эта его улыбка с волчьим оскалом и привычка обращаться к ней по фамилии служили чем-то вроде запрещающего знака: «От слез и тому подобных сердечных излияний просьба воздержаться!»
И вот она, подняв голову и подтянувшись, принялась рассказывать ему, как обрабатывала льняным маслом окна на даче Торстена. После Кируны всем казалось, что Монс заботится о девушке. Однако он перестал общаться с ней после того, как она оставила работу.
«Теперь я стала здесь никем», — думала Ребекка.
Она услышала, как кто-то идет к ней по гравийной дорожке, и подняла глаза. Лица приближающегося она не видела, но по писклявому голосу узнала новую сотрудницу Петру.
— Эй, Ребекка! — окликнула ее блондинка, как старую знакомую.
Она остановилась слишком близко. Ребекка подавила в себе инстинктивное желание подняться, оттолкнуть Петру и скрыться. Но делать это, конечно, не следовало, и Ребекка осталась сидеть, закинув ногу на ногу. Именно недовольное подергивание ног и выдавало сейчас ее желание убежать подальше.
Петра со вздохом опустилась рядом на скамейку.
— Бог мой, Оке приглашал меня три раза подряд. Ты же знаешь, как это бывает. Они считают тебя своей собственностью только потому, что ты на них работаешь. Он вынудил меня сбежать.
Ребекка пробурчала что-то насчет того, что понимает ее. «Еще немного — и я скажу, что мне нужно в туалет», — решила она.
Петра развернулась к Ребекке всем корпусом и заинтересованно склонила голову.
— Я слышала, что с тобой случилось в прошлом году. Это кошмар.
