Книга Желать невозможного - Екатерина Островская

Владимир Адамович Шумский прибыл за час до начала операции. Приехал со своими ассистентами и со своей операционной сестрой.

Грецкий вошел в палату и обратился к Олегу, сидевшему у кровати Елены:

– Заканчивай, Алик. Счет идет на минуты.

Аркаша явно спешил домой, чтобы успеть подготовиться к утреннему отлету в Италию.

– Быстренько целуемся, скоренько желаем друг другу здоровья и счастья и расстаемся до утра, – торопил он, словно руководитель туристической группы, подгоняющий провожающих.

– Погоди минутку, – попросил его Олег.

– А ко мне сегодня Сережа Васечкин заходил, – вспомнила Елена.

– Странно, что он не позвонил и не предупредил. Хотя мы и без того встречаемся вечером у меня.

– Он спешил куда-то.

– И о чем вы говорили?

– О тебе. Сережа сказал, что на тебя можно положиться.

– Алик, – взмолился Грецкий, – ну сколько можно? В другой раз наговоритесь.

Иванов наклонился и поцеловал улыбающиеся губы.

– Пока, – шепнул он.

– Помни, что обещал мне, – ответила она.

Если бы не встреча с Васечкиным, Олег остался бы в больнице до окончания операции, сколько бы она ни продолжалась. Но теперь он заспешил домой. Иванов не сомневался в том, что все закончится хорошо, а то, что тревога точила душу, – так это обычное волнение за близкого человека. А в том, что Лена близкий человек, Иванов уже не сомневался. И неважно, что связало их теперь: память о прошлом – то, что они сидели за одним школьным столом или целовались в продуваемом сквозняком коридоре, то, что он пообещал ей когда-то стать врачом и спасти ее. Он любил ее прежде – маленькую и тихую, любит ли он ее сейчас или только память о ней, доверчиво прижавшейся к нему когда-то очень давно, быть может, навсегда?

Войдя в квартиру, он начал накрывать на стол, но тут же бросил это занятие и опустился на диван, пытаясь вспомнить нечто очень важное. Теперь он ясно осознавал: что-то прошло мимо него сегодня, что-то значительное, но что, не мог понять. Закончился обычный рабочий день с осмотром больных, разговорами, болтовней, беготней – в этом не могло быть ничего, на чем стоило бы сосредоточиться и вспомнить. Определенно, проскользнувшее мимо памяти событие связано с Леной. Олег стал восстанавливать последний разговор, но разговор остался незавершенным. А до того, как Грецкий ворвался в палату, Лена говорила о сыне. Сказала, кажется, что у него все в порядке с сердцем, но волнует ее другое. А что? Этого Иванов вспомнить не мог.

Раздался звонок в дверь. Сразу другой. А когда Олег подошел к двери – третий, совсем короткий и робкий. Все звонки были разными, как будто поочередно на кнопку нажимали три разных человека. Иванов открыл и увидел стоящего на пороге Васечкина.

– А вот и мы! – радостно возвестил Васечкин.

И тут же из-за двери выскочили две девушки с напряженными улыбками на лицах. В руках они держали полиэтиленовые пакеты с продуктами и шампанским. Одна из девушек – Кристина, а вторую Олег видел впервые.

– Ты рад? – спросил Сергей, пропуская девушек внутрь.

– Безмерно, – ответил Иванов.

И пока девушки не видели его лица, сделал круглые глаза. После чего шагнул к другу и шепнул:

– Ты что, сдурел?

– Я знал, как тебе угодить, – громко похвалил себя Васечкин, доставая из кармана бутылку коньяка.

Пока Олег разбирал на кухне продукты, девушки старательно делали вид, будто пытаются отыскать в квартире холостяка домашние тапочки. Разумеется, Васечкин разрешил им не снимать босоножки и ходить по дому на шпильках. Радостные, они процокали на кухню и занялись приготовлением закусок.

– Ну, доставай чачу, что ли? – потребовал или предложил Васечкин.

Они выпили по рюмке, и Олег спросил негромко:

– Откуда ты их вытащил?

– Заскочил в твое бывшее отделение, после недолгого досмотра помещений обнаружил Кристину и передал, что ты приглашаешь нас в гости. Сказал еще, что ты просил, чтобы она подружку прихватила.

– Я попросил? – удивился Иванов.

– А ты что – против? Кристина постаралась для него: сестру двоюродную привела. Сестру, кстати, Настей зовут. Ты не рад?

Олег не стал спорить. А Васечкин опять наполнил рюмки.

– Лена сказала, что ты заходил к ней, – вспомнил Олег.

– Заходил, – признался Сергей, – очень хотел ее увидеть.

– Разговаривали о чем-нибудь?

– Практически ни о чем. Я просто взглянуть на нее хотел. Да, она сказала, что у нее есть сын и он сейчас на даче. А я ответил, что у меня никого: ни жены, ни детей. Давай выпьем за ее здоровье, чтобы операция удачно прошла.

Они осушили еще по рюмке, после чего Васечкин признался:

– Мне Ленка очень нравилась в школе. Но поскольку между вами что-то было, я скрывал.

– А я, как вспомню тот вечер в квартире твоих родителей, такой сволочью себя ощущаю!

– Ага, – согласился Сергей, глядя на стол, выбирая, чем можно закусить.

Девушки выставляли на стол тарелки с бутербродами.

– А можно чачу попробовать? – попросила Кристина. – Никогда в жизни не пила.

– Потом, – ответил Васечкин, – когда вы на кухне все закончите, то все вместе и попробуем.

Кристина не обиделась и поспешила на кухню.

– Если бы не Пыжова, – продолжил Олег, – моя жизнь иначе сложилась бы. Если бы не эта сисястая дура, я женился бы на Лене… Пыжова специально это подстроила. Надеюсь, Бог ее накажет.

– Жениться на Лене и сейчас не поздно. А что касается сисястой дуры…

Сергей прищурился, раздумывая, говорить или нет. И снова посмотрел на стол.

– Просто кто-то свою глупость хочет оправдать. Кому-то не следовало напиваться и доказывать, какой он опытный в амурных делах.

– Короче, сволочь я, – вздохнул Иванов.

– Ты это уже говорил, – напомнил Сергей. – А что касается Пыжовой… Короче, Бог ее наказал. И оказался очень жестоким.

– В каком смысле? – не понял Олег.

– В прямом. Нет больше Пыжовой.

– То есть… – растерялся Иванов. – В каком смысле?

– Что ты все о смысле спрашиваешь? Нет в жизни смысла: тебе, как врачу, это должно быть известно. Короче, после школы Пыжова челночить начала, моталась по Польшам и по Турциям, привозила шмотки и сдавала своей матери в магазин. Ее мать тогда была директором небольшого магазинчика. Тогда же они приватизировали эту торговую точку. Заправляла там Милена. Дела шли ни шатко ни валко. Но Милена не бедствовала. Наехали на них ребята с предложением своей «крыши». Пыжова и согласилась, считая, видимо, что все так делают. Но она же не такая, как все, она девушка эффектная была, если ты помнишь, конечно. На нее положил глаз главарь той группировки. Ну, и очень скоро стала наша с тобой школьная подруга с ним сожительствовать. А с Алиходжаевым дела тяжело было иметь – даже такие. Позвонила она мне как-то, встретились мы, и она попросила помочь. А я попросил ее сливать мне всю известную ей информацию, чтобы я смог побыстрее помочь. И двух месяцев не прошло, как взяли мы всю банду. Ну, тут, как водится, долгое следствие, потом суд. Все свое получили. Алиходжаеву дали пять лет: мало, конечно, но прямых улик, изобличающих его в особо тяжких преступлениях, не было. То есть они были и с избытком, но из материалов следствия все непонятным образом исчезли. Милена мне сказала, что подозревает следователя в сговоре с Алиходжаевым. Но как в такое можно поверить, тем более что этого следователя я знаю хорошо? Подлец, конечно, но на должностное преступление не пошел бы из трусости… Отсидел сожитель Пыжовой ровно половину срока и опять в городе появился. Позвонил Милене и сказал, что ему точно известно, кто сдал его ребят и его. А потому пусть готовится. Милена сняла квартирку и почти полгода там скрывалась. И вот звонит как-то в панике, говорит, что случайно в окно выглянула и увидела, как из машины вышел Алиходжаев – и прямиком в ее подъезд. А я как раз у отца сидел, у него день рождения был, и я рюмку-другую уже махнул. Позвонил тут же в РУБОП, сообщил адрес, а сам за руль и туда. Влетел во двор, из машины выбегаю, подскакиваю к парадному, тут открывается дверь, и выходит Алиходжаев. Лоб в лоб мы с ним столкнулись. Он тут же из-за пояса пистолет выхватывает, а я ему промеж глаз. Через минуту машина с бойцами подскочила, они-то его и спасли – оттянули меня от него. Сегодня суд, кстати, был. Думаю, влепили по полной.