И теперь она успокаивала себя тем, что Бетси хорошо с друзьями, которым нет дела до того, что она не может играть и бегать с ними наравне. Там есть кому присмотреть за девочкой. Есть и учитель, который научит Бетси рисовать красками, купленными ко дню рождения. Дженис улыбнулась, вспомнив, как обрадовалась девочка, развернув подарок. Такая минута стоила всех вечеров, потраченных на переписывание бумаг для юридической конторы.
Была уже глубокая ночь, и болели глаза, но, раз уж она все равно не спит, почему бы еще не поработать? Может, удастся заработать на частные уроки для Бетси. Старик Джеймс Пейтон подслеповат и уже не держит кисть в парализованной руке, но еще хорошо учит рисованию. Его похвалы вселяли в Бетси столь необходимую в этом возрасте уверенность в себе.
Дженис надела ситцевую ночную рубашку и заплела в косу еще влажные волосы. По календарю лето еще не началось, но ночь была жаркой. Она никогда не спала голой, и сейчас, когда Бетси уехала, у Дженис появилось такое искушение. Может быть, когда-нибудь она и попробует спать без ночной рубашки. Это надо обдумать, а заодно и отвлечься от тревожных мыслей.
С улицы донеслось лошадиное ржание, и Дженис, подойдя к своей узкой кровати, нахмурилась. В городке стали пошаливать бродяги: крали лошадей и опустошали курятники. Шериф быстро и сурово расправился с ворами, и с тех пор по округе, как видно, разнесся слух, что и Минерал-Спрингс соваться не стоит. Это, наверное, просто чья-то лошадь осталась привязанной во дворе.
Дженис уже собиралась расстилать постель, как в дверь заколотили:
— Пожар! Там дом горит! Дайте ведра!
На мгновение ее сковал страх. Она испугалась, услышав этот незнакомый мужской голос, испугалась, узнав про пожар. Дженис отлично понимала, что значит пожар в таком деревянном городке, но быстро пришла в себя. В прошлом на ее долю слишком часто выпадали несчастья, и она умела владеть собой в минуты опасности. Она схватила халат и поспешила на кухню за ведром.
Рывком распахнув дверь, она сунула ведро незнакомцу, едва разглядев его в темноте. Судя по тому, что он заслонил собой весь дверной проем, мужчина должен был быть высок и плечист, но, кроме его щетинистой бороды, Дженис больше ничего не успела заметить. Он схватил ведро и помчался к колонке, крикнув, чтобы она созывала народ.
Дженис и без него знала, что делать, увидев языки пламени, вырывавшиеся из-под крыши школьного здания. Школа! От ужаса Дженис не могла вздохнуть. Школа была ее главным источником дохода, благодаря работе учителя она жила в этом доме. И Дженис кинулась бежать к пожарному колоколу, висевшему в конце улицы.
Звон колокола эхом прокатился в ночной тиши, и отовсюду — из домов, салунов и сараев — стали выскакивать люди. Где-то закукарекал петух, где-то противно закричал осел, заголосили люди, увидев огонь. Очень скоро улица наполнилась бегущими, заспанными и полуодетыми, мужчинами. Во время последнего пожара выгорело почти полгородка.
За мужчинами спешили женщины и дети. Мальчишки галопом неслись с ведрами в руках. Самые сильные мужчины городка выкатили из-за конюшни жалкое подобие цистерны с водой и поволокли ее по улице, впрягшись в постромки, предназначенные для лошадей. Этот агрегат купили после последнего пожара, но городской совет до сих пор не решил вопрос о том, стоит ли покупать к нему лошадей.
Дженис, схватив второе ведро и тазик, помчалась за ними. Ее дом был ближе всего к пожару, и огонь мог очень быстро перекинуться на него. Когда Дженис приехала с Бетси в городок, школьный совет на деньги опекунского фонда мачехи Джэсона построил маленький домик рядом со школой. Совет школы принял Дженис на работу только потому, что уже год безуспешно искал учителя. Пришлось подписать контракт на пять лет, когда ей предложили построить для нее этот дом. Пять лет уже прошло, и если сейчас пожар не остановят, она останется и без работы, и без дома.
У колонки она отдала свои ведро и тазик двум мальчикам и выхватила ручку насоса у мужчины, наполнявшего ведро. Тот не стал возражать, подхватил ведро и побежал к школе, где огонь уже перекинулся на траву вокруг здания. Дженис качала вверх-вниз истертую ручку колонки, наполняя подряд все ведра, кастрюли и кувшины, которые подставляли под струю. Она привыкла к этой старой колонке, последние пять лет ей приходилось утром и вечером качать здесь воду, и руки уже не болели от усилий.
Работая, она то и дело оглядывалась через плечо на каждый крик и вопль со стороны пожара. Сердце ее оборвалось, когда она увидела, что пламя лижет перекрытия крыши. Теперь школу уже не спасти, можно только попытаться сбить огонь.
Лица людей, подбегавших с пустыми ведрами, были черны от дыма, но она узнавала почти всех. Несколько неизвестных, судя по всему, были странствующими коммивояжерами, заехавшими в городок, чтобы продать свой товар. Но был один не похожий на них — крупный мужчина с бородкой. Он чаще других подбегал к колонке, размашисто носился по школьному двору, действовал быстро и решительно, выбирая самые опасные участки. Этот мужчина выстроил женщин от колонки до здания школы, и они по цепочке передавали ведра, поручил мальчишкам забирать у женщин воду и подносить ее мужчинам, которые были ближе всего к огню. Не дожидаясь, пока ведра дойдут по цепочке, он выхватывал их на полпути, быстро выплескивал воду на сухую горевшую траву и на деревья, постепенно продвигаясь к горящему зданию.
— Нужна лопата! — крикнул он Дженис.
— Склад вон там, сзади. — Дженис кивнула на ветхую пристройку.
Он вернулся еще до того, как последние слова слетели с ее губ, и уже спустя несколько минут копал через школьный двор траншею, забрасывая землей остатки огня на траве. Одновременно он отдавал распоряжения, чтобы следили за тополями. Этот человек знал, что делает. «Хорошо, когда есть такой человек, который знает, что делает», — подумала Дженис.
Школу уже не спасти. Мужчины понапрасну извели на огонь целую цистерну воды и теперь кашляли, давились дымом и валились с ног. Дым и усталость проредили цепочки передающих воду женщин и детей. У Дженис заломило плечи, руки и спину. Теперь, качая колонку, она стонала при каждом движении Но она не остановится, пусть потом хоть неделю и не разогнется. Еще оставался шанс спасти ее дом.
Бородач, похоже, теперь задался той же целью. Он крикнул всем выстроиться на боковом дворе, разделявшем два здания. Школа и учительский дом стояли на окраине городка, от которого их отделяли лишь сухая трава и высохшее русло реки. От реки по обе стороны главной улицы разбегались дома. Надо было остановить огонь здесь, пока на его пути только одна трава.
Мужчины тоже побежали за лопатами. Дети бросились к лужицам в русле реки наполнять ведра. Кто-то отпихнул Дженис от колонки и начал качать более энергично. Она устало проковыляла назад, нашла ведро и, наполнив его, потащила к новой полосе огня.
Она понятия не имела о времени, знала только, что на востоке горизонт разгорался розовым светом, отражавшим угасавший огонь пожара. Это было еще до того, как школьное здание, медленно развалившись, осыпалось кучей тлеющих угольков. С рассветом ветер утих, и оставшиеся маленькие языки огня быстро погасли.
