Книга Переплетения - Зигмунт Милошевский

Понедельник, 6 июня 2005 года

Отец Хеймо прислал из Рима специальное заявление, в котором долго и путано объясняет, что не сотрудничал с СБ[25]. В том же Риме папа Бенедикт XVI повторно выразил протест Костела относительно гомосексуальных браков, абортов и генной инженерии. Верный Костелу кандидат в президенты Лех Качиньский заявил, что запретит гей-парады, и подчеркнул, что упорство «некоторых кругов», очевидно, связано с предстоящими выборами. Бывший президент Лех Валенса пригласил нынешнего президента и его супругу на свои именины. В Варшаве Иоанна Райковская монтирует свежие листья на пальме в Аллеях Иерусалимских, в ДПЗ на Раковецкой первый концерт дает организованная там рок-группа, а неподалеку, на Спацеровой, восьмидесятишестилетняя женщина не смогла за сутки выбраться из ванны. Вечером состоятся полуфиналы Кубка Польши: «Легия» играет на своем поле с «Гоцлином», а «Висла» – с «Заглембе» из Любина. Максимальная температура в столице – 18 градусов, небольшой дождь, облачно.

1

Шацкий отвел дочку в садик, завез Веронику на Медовую, в городское правление, и ровно в девять сидел в «Браме» на Кручей, ожидая Олега. Ему хотелось есть, но было жалко тратить полтора десятка злотых на завтрак. С другой стороны, подумал он, месяц только начинается, деньги на счету еще есть. Не затем же он столько лет мучился в университете, на практике и в стажировках, чтобы теперь не иметь возможности заказать себе завтрак. Он заказал омлет с сыром и помидорами.

Официантка как раз ставила перед ним еду, когда появился Кузнецов.

– Прошу, прошу, – сказал он, садясь с другой стороны столика. – А ты принес баночку с растворимым кофе, чтобы тебе его здесь приготовили?

Шацкий воздержался от комментария, лишь выразительно поглядел на полицейского. Кузнецов заказал черный кофе и вытащил пачку бумажек.

– Вот тебе служебная записка, протокол осмотра места и показания свидетелей. Еще протоколы обысков, ты должен мне их утвердить. Я послушался твоего совета и призвал на помощь практикантку. Глянь, какие красивые круглые буковки. Пишет так же красиво, как выглядит.

– Не встречал ни одной красивой полицейской, – зло заметил Шацкий.

– Вероятно, тебе не нравятся мундиры. А я всегда представляю их в одной фуражке и блузочке на голое тело, застегнутой на две пуговицы…

– Лучше расскажи, как было вчера.

Кузнецов поудобнее разместил свое костистое тело на стуле и сложил руки, будто для молитвы.

– Я почти уверен, – начал он серьезно и торжественно, – что убил камердинер.

Шацкий положил вилку на край тарелки и тяжело вздохнул. Контакты с полицейскими порой напоминали ему работу воспитателя, у которого все дети в классе страдают ADHD[26]. Требуется большое терпение и выдержка.

– А какая будет пуэнта[27]? – спросил он холодно.

Кузнецов покрутил головой с недоверием.

– Ты страшный чинуша, Теодор. Сейчас прочтешь, что они сказали. Никто никого не знает, никто ни о чем не слышал, ничего не видел. Им всем ужасно жаль, все потрясены. Познакомились с ним неделю назад, только врач Рудский знал его дольше, примерно с год. Все заметили, что пострадавший был грустным, замкнутым, в депрессии. Говорили так убедительно, что в какой-то момент я подумал, не совершил ли тот самоубийство.

– Ты шутишь. Вбив себе вертел в глаз? – Шацкий вытер губы салфеткой. – Даже неплохой омлет.

– Вот именно, малоправдоподобно. Но раз люди способны выстрелить себе в голову или откусить собственный язык, а потом проглотить его, сам понимаешь. На всякий случай спроси у патологоанатома. Кстати, о языках. Мне недавно рассказали историю об одной логопедке, у которой язык был таким натренированным, что она им удавилась во время упражнений. Неплохо, а?

– А твои впечатления? – спросил Шацкий, не комментируя анекдот.

Кузнецов причмокнул и задумался. Шацкий терпеливо ждал. Он знал, что мало найдется людей с таким же быстрым и проницательным умом, как у этого громадного и чересчур добродушного полицая с русской фамилией.

– Сам увидишь, – произнес тот наконец. – Все произвели очень хорошее впечатление. Никто не был ни ненатурально владеющим собой, ни неестественно возбужденным или поверженным в шок. А ведь часто так узнаешь убийцу. Тот притворяется холодным как камень либо обезумевшим от отчаяния. Любое отклонение от нормы подозрительно, а эти все в норме. Более или менее.

– Или кому-нибудь из них известно, как он должен себя вести, – подсказал Шацкий.

– Да, врачу. Я тоже об этом думал. Кроме того, он больше других знал пострадавшего, вероятны мотивы. Я даже собирался запереть его на сорок восемь, если бы он чем-нибудь себя выдал. Но ничего подобного. Слегка заносчивый и нахальный, как все эти долбаные психи. Однако я не заметил, чтобы он лгал.

Дело говно, подумал Шацкий и движением руки остановил официантку, которая собиралась вместе с тарелкой забрать булочки и масло. Он столько заплатил, что съест все до последней крошки.

– Может, действительно несчастный случай при столкновении с каким-нибудь грабителем, – проговорил он.

– Может, – согласился Кузнецов. – Это все образованные, умные люди. Ты веришь, что кто-нибудь из них решился бы на убийство в таком театральном месте? Не нужно читать детективы, чтобы понять: нам предстоит принюхиваться к следам до конца. Никто в трезвом виде не совершает таких идиотских убийств. Нет смысла.

Кузнецов был прав. Дело становилось интересным. Похоже, им действительно придется искать мелкого грабителя, который случайно оказался убийцей. То есть нужно действовать шаблонно, подумал Шацкий, составляя в уме список поручений.

– Сообщите в прессе, что мы ищем людей, которые крутились там ночью и могли что-то видеть. Допросите всех ночных сторожей, охранников, ксендзов, работавших там в выходные. Узнайте, кто шеф замка и с кем Рудский заключил договор о найме, чтобы с ним потолковать. Я сам собираюсь поехать туда на неделе и внимательно все осмотреть.