Остановившийся было транспорт резво покатил по неровной дороге. Красота места меня уже не привлекала. Тем более, что темнело довольно быстро. Я с тихим ужасом смотрела на стены крепости, что надвигались на меня так неумолимо. С грохотом промчавшись по деревянному подъёмному мосту через глубокий, мрачно чернеющий ров, наш отряд въехал во двор через массивные ворота.
Дона очень резво для своей комплекции спрыгнула с лошади, на которой её везли впереди одного из воинов, и не оглядываясь засеменила ко второй стене, что вела в верхний двор, где виднелась четырёхугольная башня в несколько этажей. Темнота опустилась внезапно. Стали зажигаться факелы. Все занимались своими делами, только я сидела и не двигалась. Через некоторое время, когда я отчаялась, что обо мне вспомнят, подошла миловидная женщина и хмуро уставилась на меня.
«Достали. Что за отношение к хозяйке?» — возмутилась я.
— Я надеюсь, что детская готова? — надменно спросила я. Женщина приподняла бровь.
— Я что, непонятно выражаюсь или ты онемела и оглохла? — с нарастающим гневом поинтересовалась я.
Женщина выдернула из моих рук корзину и пошла вперёд. Неуклюже спрыгнув с досок, я поплелась следом.
Внутренний двор был более обширным. Здесь было много построек, о назначении которых мне вскоре придётся узнать. Все сновали по своим делам, кидая неприязненные взгляды.
«Господи, что эта женщина им сделала?»
Мы подошли к башне, и я зашла следом в просторный зал с огромными окнами и просто гигантским камином, который жарко горел.
Женщина не останавливаясь пошла наверх, я за ней, попутно отметив, что хозяин крепости, Кевин и несколько человек сидят за столом. Рядом с Годвином находилась очень красивая молодая женщина и громко смеялась.
Я отвернулась и поспешила за угрюмой прислугой по лестнице.
— Идите в свою комнату. Вас проводит Силва. Здесь детская, — буркнула тётка, положив корзину на стол и вытаскивая ребёнка.
— Есть чем его перепеленать? — спросила я её. — Эти вещи грязные. Его кормили недавно, но он захочет ещё.
— Ребенком займётся кормилица. Она скоро придёт. Идите в свою комнату, — невозмутимо продолжила она.
— Повернись сейчас же, — прошипела я. Женщина с удивлением повернулась. Малыш стал кряхтеть. Сейчас расплачется. — Какого рожна ты позволяешь себе со мной так разговаривать? Немедленно предоставь мне гребанные тряпки и отошли кормилицу. Я не позволю кормить ребенка неизвестно кому. Поняла?
— Поняла, леди, — презрительно бросила женщина и вышла за дверь, намеренно стуча башмаками.
Глубоко вздохнув, я присела. Через несколько минут мне принесли охапку тряпок. Пахли они чистотой и лавандой, к большому облегчению.
Дверь резко открылась, когда я сидела к ней спиной и кормила пацана.
— Даю тебе неделю, чтобы оправиться, и ты вернёшься обратно, — дохнул мне в шею горячий воздух, смешанный с алкогольными парами.
— Отойди. Ты ребёнка напугаешь, — спокойно ответила я Годвину, не поворачиваясь.
Мужчина обошёл меня и уставился на молочно-белую грудь, что сосал малыш, смачно причмокивая.
— Зачем ты это делаешь? — вдруг устало спросил муж.
— Что я делаю? Занимаюсь своим ребёнком. Это запрещено? — удивлённо спросила я, поднимая голову. Лучше бы я этого не делала. Жгуче-чёрные глазищи сверлили во мне дырки не хуже дрели. — Я не сделала ничего плохого, — к моей досаде, голос дрогнул и мужчина поморщился. — Мне ничего не надо. Я хочу быть со своим сыном. Я разве просила что-нибудь для себя, для своего удобства? Нет. Оставьте меня в покое! Такое чувство, словно я сих пор сижу узницей взаперти.
— Разве это возможно? Я не верю в твоё смирение, — тяжело вздохнул мужчина.
— Я и не говорю, что я превращусь в овцу. Но, если я ваша жена, то будьте добры разъяснить своим людям, что я здесь хозяйка. Пока мы женаты.
Только после того, что я сказала, поняла, что ляпнула глупость.
— Если бы… Давно бы подал на развод. Не пойму, почему ты согласилась на этот брак? Ведь могла отказаться, — пустился он на откровение.
— С чего ты взял, что я не хотела за тебя выйти? Может я рассчитывала создать нормальную семью. Почему ты никогда со мной толком не поговорил? Именно со мной?
— Прекрати, это не имеет смысла. Неделя, и не больше, — как отрезал, сказал он.
— Ни за что! Слышишь? Только попробуй меня ещё раз куда-нибудь отослать! Я не буду смиренно ждать ссылки. Ты уже знаешь, что могу выкинуть, что угодно, — пригрозила я.
— Я сверну твою шею, — схватил меня за шею длинными пальцами мужчина. — Замолчи или всё закончится здесь и сейчас.
— Ну, давай. Убей меня, когда я кормлю твоего ребенка. Не станешь же отрицать, что он твой? Ну, давай же. Что ты медлишь, лэрд Годвин?
Мне казалось, что я от гнева одним взглядом его испепелю. Но страх опять мной завладел.
«Что я творю? Я сумасшедшая провоцировать льва, положив голову в пасть?»
Сердце заколотилось, как у пойманной птички.
На лице мужчины сменилось несколько выражений. Только одна эмоция привлекла моё внимание — боль.
Может он и не любил Мелинду, но боль предательства мучила его. Я почему-то была уверена, что женщина ничего предосудительного не делала. Не может быть, чтобы такому мужчине изменили. К тому же беременность, роды, нахождение в монастыре. Не до шашней.
— Я не предавала тебя, Годвин, — прошептала я.
Он резко отнял руку и стремительно удалился, хлопнув дверью. А я, судорожно вдохнув застоявшийся воздух с запахом сырости и дыма, всхлипнула. Но с усилием воли сглотнула предательский ком в горле, погладила саднящую кожу на шее.
«Я ещё вам покажу! Сволочи. Все скопом на одну маленькую Мелинду. Кем бы она ни была, это неравная схватка!»
Когда пришла служанка, я приказала перенести корзину с ребенком в мою комнату.
Если бы я осталась одна в этом неизвестном мне жилище, я бы могла сойти с ума.
Как ни странно, в комнате было тепло. В камине горели дрова, разнося приятный и уютный аромат костра. И не так затхло, как в детской. Огромный стержень свечи венчался маленьким лепестком жёлтого огонька, что всего на полметра разгонял темноту. Служанка улеглась в углу на деревянный топчан, накрывшись меховой курткой и сразу захрапела. Счастливая.
Я зарылась в тяжёлое меховое одеяло на огромной кровати с балдахином и переложила младенца к себе под бок. Так теплее и вставать не придётся ночью.
До самого утра мне снились глаза Годвина и его потрясающие губы.
Глава 6. Информация
Проснулась я от скребущих звуков. Потихоньку выглянула из своей пригретой норки. В комнате было холодно. Служанка — Силва, кажется, — сидела ко мне спиной и выгребала из камина золу. Рядом лежало несколько поленьев и связка хвороста. Я медленно осмотрела помещение.
