Настало утро, но она была совершенно не готова подняться. Ее сознание уплывало, возвращалось и уплывало вновь. Дебби было так уютно, что не хотелось пока и думать о каком-нибудь движении, а хотелось...
— Удобно?
Этот голос мне знаком.
Дебби широко распахнула глаза и отпрянула — лицо Гейба было приветливым, но нечто опасное промелькнуло в глубине его глаз. Желание. Она узнала его, потому что ее тело тут же откликнулось, и она ощутила внутри себя танец огненных языков.
— Что ты делаешь? — спросила она, отбрасывая с лица волосы и отодвигаясь как можно дальше.
— Сплю. А вот что ты делаешь? — уголок его рта приподнялся, и получилась полуулыбка, которая тронула Дебби так же, как когда-то прежде.
Господи, десять лет прошло — и все еще один его взгляд способен заставить ее задрожать! Что в нем такого особенного, чего она так и не нашла больше ни в ком? И как она собирается и дальше находиться вблизи него, но при этом без близости с ним?
Вот незадача.
— Ничего, — пробормотала она. — Я ничего не делала, я просто... ничего.
Она соскользнула с кровати, подхватила шорты и натянула их поверх белых кружевных трусиков.
Святые небеса, она свернулась клубочком в его объятьях, а он был таким теплым, таким сильным, и с ним она чувствовала себя... да, именно, защищенной. Но постойте-ка, человек ведь не несет ответственности за то, что он делает во сне, разве не так?
Гейб приподнялся на локте, и толстое белое одеяло соскользнуло с него, оставив прикрытыми лишь бедра. Дебби плотно закрыла глаза и помолилась, чтобы он больше не двигался. Она совсем не хотела снова увидеть обнаженного Гейба.
Он усмехнулся, будто прочел ее мысли.
— Если тебе что-нибудь нужно, просто скажи.
— Ничего, но спасибо за предложение, — парировала Дебби. — И... у тебя нет оснований выглядеть таким самодовольным. — Она старалась говорить уверенно. — Я спала. И не сознавала, что ты находишься рядом, и...
— А, — перебил он ее, отбрасывая одеяло одним быстрым движением.
Дебби с трудом сглотнула, но не стала закрывать глаза. Она не собиралась показывать Гейбу, что его нагота тревожит ее.
Да, он и в самом деле выглядит отлично.
— Так ты говоришь, — продолжал он, поднимаясь и лениво потягиваясь, — что, когда спишь, готова прижаться к любому теплому телу, оказавшемуся поблизости?
— Да. — Она нахмурилась, пытаясь отвлечься от игры солнечного света на его бронзовой груди и упругом животе. Не смотри! — Нет! То есть, хочу сказать... — она вздохнула и заставила себя поднять глаза. — Тебе это нравится, да?
— Что-то не так? — усмехнулся он.
Дебби скрестила на груди руки и постучала носком туфли по блестящему паркету.
— Да уж. Все не так.
Глядя на нее, он напомнил:
— Ты выбрала вариант, который тебя устроил, Деб.
— Я говорю не об этом, — возразила она и тяжело вздохнула. — Может, оденешься?
— Тебе что, мешает?
Она деланно улыбнулась ему. Ни за какие деньги в мире она не созналась бы, что это ее... возбуждает.
— Нет. Просто неудобно разговаривать с обнаженным мужчиной.
Одна темная бровь приподнялась.
— Нам не обязательно разговаривать.
— Нет, обязательно.
Отлично. Если он не оденется, она отвернется. Незачем сводить себя с ума попытками отвести взгляд от этого загорелого мускулистого тела. Загар без границ, ни одного белого кусочка.
Он загорает голым? О-о-ох.
Дебби закрыла глаза и тихонько застонала от той картины, что предстала ее внутреннему взору.
Чтобы привести себя в чувство и вернуться к рациональному мышлению, она заговорила:
— Прошлой ночью я согласилась перебраться сюда, потому что не хотела оставаться в тюрьме.
— Ну, и?
— Ну, и... —Дебби посмотрела на картину, висевшую на противоположной стене. На картине был изображен закат на океанском побережье. В нарисованном небе играли яркие краски, отражаясь в высоких волнах, поднятых вечерним ветром. — Сколько мне придется здесь оставаться?
Она слышала, как Гейб ходит по комнате у нее за спиной, и надеялась, что он наконец решил одеться.
— Это зависит от многого.
— От чего именно?
— От того, сколько времени уйдет на то, чтобы тебя перестали подозревать в кражах.
— Да хватит уже, Гейб!
Он не ответил, и она обернулась. Увидев, что он надел пижамные брюки, она издала тихий вздох облегчения. И следом за ним вышла на примыкавшую к спальне террасу, выложенную изразцами.
Терракотовые плитки холодили ей босые ноги, но солнце уже поднялось довольно высоко. В отдалении виднелся берег, а за ним до самого горизонта простирался океан. Прямо под ними находилось поле для гольфа, покрытое такой яркой зеленью, что на него было больно смотреть, а справа между заботливо подстриженными кустами и ухоженными клумбами тянулись каменные дорожки, которые вели к купальням на побережье.
— Какое чудесное место! — вырвалось у нее.
Гейб слегка наклонил голову, чтобы получше рассмотреть ее. Легкая улыбка тронула его губы и тут же исчезла.
— Благодарю. Мне здесь нравится.
Дебби улыбнулась и перевела взгляд на зеленеющую лужайку, по которой уже бродили любители гольфа.
— Ты часто говорил — было бы хорошо иметь место вроде этого. Помнишь? — Она бросила на Гейба быстрый взгляд и заметила, как потемнели его глаза.
— Помню. Слушай, Деб. Мне ни к чему принудительные воспоминания, договорились?
— Да, конечно, — его реакция удивила ее. Но не могла же она винить его за это?
Гейб толкнул дверь и вошел в спальню, оттуда через плечо бросая слова, точно крошки голодному голубю:
— Я свяжусь с властями на Бермудах. Посмотрим, появилась ли новая информация о воровке.
— Гейб, ты же знаешь, это не я. Правда?
Он посмотрел на нее.
— Что я знаю, не имеет никакого значения, Деб. Значение имеет то, что ты можешь доказать.
— Ну и как, думаешь, я могу доказать свою невиновность?
Мужчина кивнул.
— Хороший вопрос. Придется тебе над этим поработать.
— Разве ты мне не поможешь?
— Я позволил тебе остановиться у меня.
Дебби бросила быстрый взгляд на просторную кровать, а потом опять на Гейба.
— Да, кстати. Здесь есть комната для гостей?
Он рассмеялся.
