Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
И если бы не такая подвижная ловушка на «живца», то их бы поймать не удалось, поскольку через несколько дней солдаты уже поехали бы домой. Ценности, добытые неправедным путем, хранили в общем тайнике. Путилин и Павел сразу решили содержимое тайника изъять. Если кто-то из сообщников остался на свободе, может воспользоваться. Взяли с собой самого «разговорчивого», который не стал запираться, и снова в пролетку. Лопату прихватили, на облучке ездовой сидит. Утром рано, едва рассвело, уже прибыли на место.
– Тут, – ткнул пальцем под большую сосну разбойник.
– Бери лопату и копай! – приказал Павел.
Сам взял в руки револьвер, предупредил:
– Вздумаешь бежать, башку прострелю без предупреждения и оставлю в этой же яме.
– Грешно не отпевать, – ответил разбойник.
– А ты других убивал и не отпевал? Или свечи в храм ставил, святцы читать священнику заказывал? Не зли меня, копай.
Земля рыхлая, копать легко, да и зарыты ценности были не глубоко. На два штыка лопаты углубился разбойник, как железо лопаты звякнуло о железо сундука. С трудом вытащили из земли деревянный сундук, окованный железными полосами, откинули крышку. Путилин сразу показал пальцем:
– Мои часы и бумажник!
– Иван Дмитриевич, лучше бы вам забрать. Иначе только после суда вернут, как без часов-то?
– Верно.
Павел сам и бумажник достал и часы. Путилин открыл крышку, часы остановились, запас хода за четверо суток иссяк, стрелки застыли. Иван Дмитриевич определил часы в часовой карманчик на правой стороне брюк, прицепил цепочку. И бумажник открыл. Деньги были на месте.
Павел распорядился кучеру:
– Грузите сундук вместе с разбойником. Да не на запятки, а нам под ноги.
За сиденьем для пассажиров была площадка, на которую ставили сундуки путешествующих. У богатых были кожаные кофры. Они легче, элегантнее, чем деревянные сундуки. А чемоданов еще не было. Если вещей не много, везли в саквояжах. Грузить сундук с ценностями на запятки небезопасно.
Добрались до Сыскной полиции к полудню, втащили сундук в помещение. Путилин сразу приказал составить опись содержимого. Опись проводили при двух свидетелях, как положено по закону. Описывать долго, поэтому привлекали дворников. Они всегда сотрудничали с полицией. Обычно дворниками работали татары, трудились добросовестно, на улицах чисто. Вообще некоторые сферы деятельности захватили явочным порядком. Например, почти во всех ресторанах официантами были молодые мужчины из Твери. И место передавалось по наследству. Многие лодочники – чухонцы. Весь Петербург стоял на реках и ручьях и без лодки во многие районы города добраться затруднительно. Изначально на Васильевском острове улиц не было, а по примеру Голландии каналы, и назывались они линиями. После смерти Петра каналы пришли в запустение, их засыпали, а название «линия» осталось. Именно линии, а не улицы, проспекты, переулки или тупики.
Путилин подозвал Павла.
– Павел Иванович, главное сделано. «Парголовские черти» под замком, награбленное изъято. Езжайте домой, голубчик, отдыхайте. А завтра с утра дело оформлять и в суд.
Сыскная полиция работала быстро. Если злодей задержан и доказательства есть, нечего его содержать. Суд решит, куда его определить. На каторгу, на виселицу или в тюрьму. Членовредительством, как то: выжиганием клейма с надписью «ВОР» на лбу, либо вырыванием ноздрей, отрезанием языка – уже не занимались.
Павел уснул прямо в пролетке, и разбудил его извозчик:
– Господин Кулишников! Мы на месте!
– Спасибо, братец! Что-то сморило меня.
В комнате разделся и спать. Какое же это счастье – спать в уютной постели вволю! А утром проснулся с мыслью: «Какой сегодня день недели? На службу он ходит уже шесть дней. Или семь? Должны же быть выходные? Понятно, что у полицейских ненормированный рабочий день, переработки как правило. Надо узнать у хозяйки. Хотя нет. Иван Дмитриевич говорил – сегодня оформлять дело и подавать в суд. Все равно выспался, дома делать нечего. Надо бы найти квартиру поближе к службе. Очень много времени уходит на дорогу. А надо бы так, что пешком да неспешно пять-десять минут».
На службе взял образец дела, все оформил, перепроверил. Непривычно писать гусиным пером и тушью. С непривычки испортил два листа, тушь упала, кляксы получились, пришлось листы переписывать заново. Уже и «яти» стал ставить, где надо. Закончив дело, подошел к дежурному надзирателю.
– Не подскажете, как можно комнату или квартиру поближе снять?
– Да чего проще? Вон в ведомостях объявления. Берите, читайте.
На столе у дежурного лежали «Невские ведомости». Павел снова уселся за стол в кабинете. Одно объявление показалось интересным. Судя по адресу – рядом. Вернул газету дежурному, спросил – далеко ли адрес? Для перепроверки. Все же многие улицы имели другие названия. После революций и Великой Отечественной войны массово переименовывали, потом нагрянула демократия, и улицы снова стали переименовывать. То прежние, дореволюционные имена возвращали, то новые давали. И с памятниками такая же вакханалия. Сносили, ставили на их место новые.
Отправился смотреть. Действительно, от отделения Сыскной полиции – один квартал. Сейчас рядом с этим адресом стоит храм Спаса-на-Крови, на месте гибели императора Александра II. Частный одноэтажный дом, для квартиранта отдельный вход, комната меблированная и цена подходящая – четыре рубля в месяц, ежели без пансиона. А ежели завтракать и ужинать, то восемь. Павел договорился о полупансионе – только завтрак. Вручил задаток и получил ключи. Завтра первое июня, начало месяца, сегодня можно переехать. Пришлось нанимать извозчика. Вроде не семейный, а вещей набралось много – форма летняя, зимняя, парадная, по две пары обуви к сезону, да головные уборы, бритвенный прибор, да прочего набралось так, что всю пролетку загрузил. К вечеру же и все вещи развесил в шкафу. Возня утомила, зато радовала перспектива поспать на полчаса больше. Павел по определению был совой. Спать любил ложиться поздно и так же поздно вставать.
В понедельник предупредил дежурного о смене адреса. Случись вызвать на происшествие, чтобы нашли сразу.
А немного позже Путилин его удивил, да не только его. Павел в кабинете сидел, когда из коридора донесся шум. Вышел полюбопытствовать. У стола дежурного старик сидит с окладистой бородой, по одеянию – селянин, на голове колпак, на ногах – плетеные лапти. Одно слово – беднота. И дежурный ему втолковывает:
– Тебе не сюда, дед. Здесь серьезное заведение, полиция. Всяких супостатов ищем. А будешь отрывать от работы, вытолкаю взашей.
А селянин вдруг расхохотался. Бороду снял и колпак, и перед Павлом и дежурным предстал Иван Дмитриевич собственной персоной.
– Как я вас провел?
А ведь действительно, начальника никто не признал. А всего-то накладная борода, немного грима и другая одежда. Тогда не знал Павел, как и многие сотрудники Сыскного отдела, что Путилин мастер по переодеванию. То в священника вырядится, то в солдата, а то и босяка из низов, как сегодня. Прямо актер в Путилине умер. И переодевался в дальнейшем Иван Дмитриевич часто. Причем переодевания помогали делу, позволяли выходить на след подозреваемого.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
