Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
– Петя, а вдруг он иначе не мог? Может, мы чего-то не понимаем?
– Ты что, его оправдываешь? Палачей народных оправдываешь? Дурак с культёй, глуп, как и его Петрушка!
– Ну не сердись, я правда ничего не понимаю, сколько лет уже живу как во сне…
Дети в средней группе не умели говорить и боялись всего нового – когда из-за Гришиной спины выскочил Петрушка, раздался рёв. Петрушку устранили, начали с чучелок. Чтобы не пугать детей, Гриша стал перед ними сворачивать чучелок из пелёнок и полотенец. Раскрыв рты, малыши смотрели, как зарождается жизнь: вот голова, вот руки, вот рот, нос, глаза! Каждое утро начиналось с кручения чучелок, дети сами рисовали им пуговицы и волосы, они научились складывать слова в предложения и перестали драться. Появились чучелки кошек, собак, охранников, начальницы Гвоздевой (ей очень понравилось) и разных неведомых детям зверей – жирафов, слонов, крокодилов. Самое красивое чучелко было няни Брони – с голубыми глазами и жёлтой косой, уложенной на голове.
Одним из немногих детдомовцев, не испугавшихся Петрушки, был Костик по кличке Мухомор – серьёзный вдумчивый мальчик с крупненькой головкой, но косноязычный, худенький, бледный. У него, несомненно, был научный склад ума. Познавать мир в тюремном бараке было непросто. Костик собирал на подоконниках мумии мух и комаров и часами рассматривал их устройство. У Костика была мама, Броня сказала, что она бывшая балерина, работает на скотном дворе в колхозе имени Кирова и несколько раз в год навещает Мухомора. Когда-нибудь освободится и заберёт ребёнка «насовсем».
Костик обожал Гришу и его театр, он был такой правильный, рассудительный, что ему доверяли ножницы и отвёртки.
– Сто бы тебе больсе понлавилось – ходить в цистой, но лваной одезде или в глязной, но осень аккулатной?
– Костик, лучше, конечно, чистый костюмчик.
– Когда я выласту, буду в цыстом костюмцыке ходить. Иглать с тобой Петлуску. Выступать хоцу. Буду главным.
– Костик, ты молодец, будешь главным. Руководителем будешь, да?
– Буду луководителем театла.
Мухомор единственный из группы мог спокойно сидеть на стуле – другие разбегались, расползались. Гриша рисовал его: с мисочкой, с чучелком, с карандашиком.
В старшей группе Гриша ставил спектакль по башкирской сказке. Эту сказку ему рассказал Петя, а Пете её рассказал фольклорист Мухаметши Абдрахманович Бурангулов – в Уфе, в институте языка и литературы. Сопливые враги народа превращались в богатырей, зверей, драконов, дивов и царей. Петя громко читал сказку, а Гриша и дети показывали сцены. Вот мощно шагает Урал-батыр; минуту назад он стоял за фанерным лесом и ковырял в носу, а теперь идёт искать родник жизни, чтобы победить смерть. Вот доедаемый глистами небесный царь птиц Самрау – у него маска с острым клювом, он парит над землёй и задевает бумажным крылом сидящую в первом ряду начальницу Гвоздеву. Вот дефективный Максимка. Максимка – змей, проглотивший оленя. Змей идёт биться с батыром. Максимке тяжело держать равновесие, но он старается изо всех сил: весь извивается, потому что олень хочет из живота выбраться, и сосредоточенно плюёт ядовитой слюной. Со змея съезжает маска, у него доброе мягкое лицо и монгольский разрез глаз.
Батыры и звери росли на зоне, территория их обитания была ограничена деревянным забором и колючей проволокой, они видели только бараки, сторожевые вышки, зимой – снег, летом – утоптанную землю и где-то там, далеко, розовые кущи иван-чая. На собрании ударница Броня внесла рацпредложение «водить детей любоваться природой». Гвоздева разрешила ей гулять с детьми по лесу в сопровождении военизированной охраны. Прогулки, правда, пришлось на время отложить после того, как два курносых приапа не смогли удержаться от искушения проявить свою античную сущность: добравшись до первых берёз, они побросали винтовки и сняли штаны. Дети шли «чинною кучкою», близорукая няня с букетом полевых цветов плыла в жарком воздухе, жужжали мухи, Панов и Головкин тряслись в приступе гомерического смеха.
Вскоре приапы пересмотрели своё легкомысленное отношение к зэчке Броне. На зоне они были не только стрелками, но и гробокопателями. Ребята, поступавшие в детский дом, были, как правило, чем-то больны либо очень ослаблены. Няньки ложились костьми, выхаживая маленьких врагов народа, но смерть ходила среди кроваток, заглядывала в детские лица. За лагерным забором росло кладбище. Гриша делал фанерные гробы. Вместе с Пановым и Головкиным Броня провожала маленьких покойников в последний путь. Видя, как скорбно нянька прощается с умершими, вохровцы прониклись к ней уважением. Своей строгостью и простотой Броня напоминала Панову и Головкину деревенских старух. Когда Броня снова стала водить детей в лес, стрелки вперёд уже не убегали, штаны под берёзками не снимали, держали себя пристойно, помогали собирать грибы и ягоды.
Броня старалась наполнить смыслом жизнь своих подопечных и к Гришиному театру относилась с благоговением – в нём мир красноягских малолеток становился прекрасным и огромным. В детском воображении нарисованные горы, реки, звёзды, деревья оживали, начинали шевелиться и перешёптываться. Возникали важные понятия – «земля», «космос», «жизнь», «смерть», «добро», «зло». Во вшивых головах выстраивалась чёткая модель мироздания, картина реальности, размазанная, как манная каша по миске, собиралась в стройный и выразительный рисунок. Вместе с героями эпоса дети странствовали по земле и небу, сталкивались с силами природы, боролись за счастье и свободу.
Искренняя, непосредственная игра детей в залатанной одежде, с грубыми масками из веток и шишек, производила огромное впечатление на Петю Мотовилова. «Вот она, древняя мистерия! – говорил про себя этнограф-водовоз. – Вот оно – таинство! Вот оно – чудо. Чудо – в преодолении того, что кажется несокрушимым: дети счастливы в сущем аду. В сказке истина и простота. Народная мудрость – защита для ребёнка… Со сказкой в сердце он пройдёт сквозь заборы и колючую проволоку».
Гриша видел, как меняются, взрослеют, добреют его артисты, он вспоминал театр на взморье и мечтал рассказать о своём тюремном опыте работы с малолетками Игнатию Вячеславовичу Ионину. С детьми Гриша ставил спектакли и выступал в детдомовском зале КВЧ. С Петрушкой ездил по клубам Печорлага. Однажды на гастролях, на дальней зоне, он встретил осуждённого краснозорьского воспитателя и узнал, что огороды, пчёлы, корабль, вишнёвое мороженое и прочие составные детали детского счастья были следствием злоупотребления властью. Дон Кихота приговорили к расстрелу, друзья и воспитанники отчаянно пытались его спасти, он умер в тюрьме. Спектакль был сорван, Гриша забился в угол, деревянный друг тяжело вздыхал на его груди.
К будущему «луководителю театла» Костику приехала мама. Несмотря на редкие свидания, Костик хорошо её помнил и ждал. Был тихий час, но «луководитель» не спал, няня Броня разрешила ему раскрашивать с Гришей космического коня. В дверь постучали, вошла высокая женщина, худая и бледная, как тень, её щёки по-старушечьи ввалились: не спасли от цинги пять капель картофельного сока. Опрокинув баночку с краской, Костик бросился к маме, зарылся в пружины седых волос, а Гриша, когда обрёл дар речи, спросил:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
