Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Часто-часто читала ему мать о красавице святой Варваре из сказочной башни.
Конец истории Алексей дочитал уже сам, много позже – и был он страшен, ох, страшен!
* * *
– …не пожелала она отречься от истинной веры христовой! И император-язычник велел подвесить Варвару на дереве и дал палачам страшные когти железные, и повелел строгать ее тело железными когтями. А раны кровавые прижигать огнем горящих свечей. Но и этого извергам показалось мало. Пока одни палачи разрывали и жгли прекрасное тело Варвары, другие били ее по голове громадным молотом… – рассказывал Алексей, не забывая ловко распоряжаться ветошью и смахивать пыль с деревянного резного киота иконы святой Екатерины Александрийской.
Такое уж было у них с приятелем Федором послушание – ежедневно прибирать Главный храм. Но Федор предпочитал исполнять работу попроще, как он сам говорил, поразмашистей – два взмаха и готово: вымести и вымыть пол, вынести мусор, снести в свечную мастерскую сосуды с оплавленными свечами и остатками воска. Все это он и впрямь делал быстро и споро – вот и сейчас уже заканчивал протирать пол, и на лице его явственно обрисовались мечтания, далекие от их темного храма.
– И невозможно было не только юной прекрасной отроковице, но даже самому сильному мужу остаться живым после подобных мук и страданий, кабы не укрепляла агницу Христову Варвару невидимая Сила Божья, – продолжал Алексей, давно заучивший наизусть Четьи Минеи преподобного Дмитрия Ростовского. Хоть иногда, для пущей красочности повествования, он все же вставлял туда пару-тройку слов от себя.
Четырнадцатилетний отрок Петр слушал его как завороженный.
А когда Алексей дошел до той, особенной части, где красавице деве Варваре и вступившейся за нее деве Иулиании отрезали их девичьи груди – мальчик уже не сдержался, сел на ступеньки у раки и заплакал навзрыд.
Хоть Алексей и не знал, плачет ли отрок о страстях и мучениях Варвариных или о своих усопших родителях. Нынче утром принесли Петру страшную весть – и отца, и мать его в одну ночь съела холера. Оттого Алексей и старался отвлечь его, как умел.
Заплаканного, худенького мальчика после заутреней подвел к Алексею его дядька, отец Александр, и наказал присмотреть за мальчонкой: «Перво-наперво отговори его выходить за пределы монастыря. Сам знаешь, опасно это. Слишком опасно!..»
Послушническая шапочка Алексея согласно закивала.
Уже третий месяц холера гуляла по Киеву, минуя лишь их святой Златоверхий Михайловский. И сидевшие в монастыре ощущали себя словно в осажденном граде, где одновременно и безопасно, и страшно.
Из-за холеры четырнадцатилетний Петр и поселился у них, почти месяц жил в их обители, пел в хоре на клиросе, и благодаря чудесному голосу успел сыскать себе среди прихожан Златоверхого славу херувима земного.
Петр не был ни иноком, ни послушником – был на особом счету.
Родители его, богатые благотворители, всегда щедро жертвовали и на Злато-Михайловский, и на иные храмы. И даже далекий от мирских дел Алексей понимал: теперь, когда мальчик остался сиротой и наследником, отец Александр и благочинный[2] совсем не хотят, чтобы Петр перешел от них в другой монастырь.
– Ты поплачь, поплачь, да помолись святой Варваре, чтобы родитель твой и родительница все посмертные мытарства прошли и вошли налегке в Царство Небесное. Тебе и самому сразу легче станет, – попытался успокоить мальчонку Алеша. – А я тебе другую историю расскажу. Ты же наш «Варварник» читал – о киевских чудах пресвятой девы Варвары? Об Андрее и Федоре слышал?
Отрок неуверенно мотнул головой.
Послушник Федор, бывший тезкой одного из героев истории, буркнул что-то невразумительное из-под широкой лавки, на которой во время длинных служб позволялось сидеть самым старым монахам монастыря, уже с трудом державшимся на ногах. И Федор как раз стоял на коленях, привычно полируя пол между ножками лавки и ногами древнего старца Пафнутия, присевшего там еще во время заутреней и восседавшего с тех самых пор с явным намерением досидеть до вечерней.
– А я вот сейчас тебе расскажу, – пообещал Алексей.
Он закончил «золотить» своим усердием медь. Два массивных, не слишком изящных подсвечника, стоявших как два стража у раки святой Варвары, Алеша всегда натирал до сверкающего золотого блеска, не позволяя им ни на миг покрыться ни мутью, ни патиной, ни восковой пеленой от растаявших во славу Варвары свечей.
Осталось самое важное – рака самой великомученицы киевской, окруженная литой узорной оградой.
Три ступеньки вели к нарядному гробу из девяти пудов чистейшего серебра под таким же серебряным балдахином с узором из тонких завитушек.
Пожертвованный христолюбивой графиней Анной Алексеевной Орловой-Чесменской девятипудовый серебряный гроб украшали фрагменты из жития «Невесты Христовой Варвары», а на подаренном ею же балдахине весом в четырнадцать пудов, словно божьи птички, сидели херувимы с крылышками и круглощекими личиками.
Под ним мерцали семь горящих лампадок. А сам балдахин украшало множество обетных даров: цепочки, дукачи, перстни – подношения десятков прихожан и паломников, приходивших сюда, как приходила когда-то и Алешина мать, чтобы жарко молить святую о выздоровлении.
– Однажды, перед праздником Рождества Христова, – начал новый рассказ Алексей, – во время святого поста, в который отмечают и праздник святой великомученицы Варвары[3], пробрались в храм два нехороших человека, два воина. Одного из них звали Андрей, а другого Федор. Пришли они сюда оттого, что увидели, как много златых и серебряных даров приносят богомольные люди святой Варваре, и успели приметить среди них особое драгоценное украшение, лежащее на ее честных мощах. С намерением похитить его явились они ночью и взломали южные двери храма. Оба воина устремились к гробнице. Но едва они приблизились к раке и протянули руки к дарам, – Алексей даже отпустил свою тряпку и поднялся по трем ступенькам, изображая крадущихся в ночи преступников, – как случилось чудо чудесное… Ударил страшный гром, – глас Алексея стал грозен, он поднял руки к высоким сводам древнего храма, – и посыпались от святой раки огненные искры. И упали они на землю, как мертвые, и один из них сделался глух, а другой сошел с ума. Так святая Варвара наказала их за попытку совершить страшный грех и украсть дары у святой.
Отрок Петр перестал плакать, по-видимому, представление, устроенное для него Алексеем, произвело впечатление.
Но бес, он не спит никогда, испытание пришло, откуда не ждали.
– И ты в это веришь? – неожиданно спросил Алешу его приятель Федор.
– Конечно, верю, – немного удивленно сказал Алексей.
– И, если я сейчас украду что-нибудь из раки Варвары, она покарает меня?
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
