Пока Кормак пытался придумать, как бы завязать разговор с пиктом, менестрель закончил одну из своих диких песен, в которой Ихейда Мак Эйлайба называл Альбийским волком, величайшим из воинов.
Пикт, пошатнувшись, вскочил на ноги и ударил пустым кубком по столу. Он был мертвецки пьян — пикты пьют обычно слабое вересковое пиво и непривычны к крепким кельтским напиткам. Ирландский самогон быстро валит их с ног. Вот и этот пикт еле языком ворочал, его неподвижное лицо как-то обмякло, и только глаза сверкали двумя черными углями.
— Это правда, Ихейд Мак Эйлайб — великий воин, — выкрикнул пикт на каком-то чудовищном наречии, отдаленно напоминавшем язык кельтов, — но даже он не самый великий из воинов Каледонии. Никто не может сравниться в величии с королем Брогаром Темным, который восседает на древнем троне пиктов! А следующий за ним — Грулк! Да, это я, Рубака Грулк! В моем доме в Гротто на полу лежит ковер из скальпов бриттов, англов и саксов, да и скоттов тоже!
Кормак с досадой передернул плечами. Пьяная болтовня этого хвастуна могла задеть кого-нибудь из менее пьяных скоттов, того и гляди, вспыхнет драка, и от пикта останется мокрое место. Тогда от него уже ничего не узнаешь. Однако пикт продолжал, и его следующие слова заставили Кормака прислушаться с удвоенным вниманием.
— Кто из всей Каледонии, как не Грулк, похитил у южных бриттов прекраснейшую в мире девушку?! — выкрикнул он, дико вращая пьяными глазами. — Нас было пятеро в лодке, когда буря отнесла нас на юг, к землям Геринта. Мы высадились на берег в поисках пресной воды и в глухом лесу повстречались с тремя бриттами — юношей и двумя хорошенькими девицами. Парень полез было в драку, но я, Грулк, повис у него на плечах, повалил на землю и снес ему голову своим верным мечом. А девиц мы погрузили в лодку и поплыли с ними на север, и добрались до Каледонии и доставили их прямо в Гротто!
— Пустое хвастовство! — наудачу перебил пикта Кормак. — В Гротто сейчас нет таких женщин, о которых ты говоришь, — добавил он в надежде услышать что-нибудь еще полезное.
Пикт зарычал, словно раненый зверь, и схватился за рукоять меча.
— Когда старый Гонар, наш верховный жрец, увидел ту, что была одета получше и назвалась Атлантой, он воскликнул, что эта девушка предназначена судьбою в жертву богу Луны, ибо носит на груди знак, о котором ведает лишь он, Гонар. И тогда он отправил эту девушку вместе с ее подругой, имя которой Марсия, на Остров Алтаря в Шетляндах. Специально для этого скотты дали ему лодку, и он отправил девушек под охраной пятнадцати лучших воинов. Атланта — дочь знатного бритта. Бог Голка будет рад такой жертве.
— И когда же они отправились в Шетлянды? — ухмыльнувшись, спросил Кормак, не обращая внимания на то, что пикт все еще держится за рукоять меча.
— Вот уже три недели тому назад. Но еще не наступила ночь Лунной Жертвы. Однако ты сказал, что я лгу…
— Выпей и забудь об этом, — пророкотал один из воинов и подал пикту полный до краев кубок. Пикт схватил кубок обеими руками и окунул в хмельную жидкость чуть ли не пол-лица. Он пил огромными глотками, и струйки вина стекали по его обнаженной груди. Кормак поднялся из-за стола. Он узнал все, что ему было нужно, и теперь надеялся, что скотты слишком пьяны и никто не заметит его ухода. Вот через стену будет не так легко перебраться. Однако едва он успел об этом подумать, как увидел, что поднялся не он один. Изгнанный с родины викинг Сигрел обходил стол, направляясь к Кормаку.
— Что же ты, Парта, так быстро утолил жажду? Внезапным движением он едва не скинул шлем с головы кельта. Кормак оттолкнул его руку, но Сигрел уже победно кричал:
— Ихейд! Мужи Каледонии! Среди нас лжец и преступник!
Пьяные воины ошарашенно таращились на него.
— Это Кормак Кливин! — Выкрикнул Сигрел, хватаясь за меч. — Кормак Мак Арт из шайки викинга Вулфера!
Кормак взвился, словно раненый тигр. В неровном свете факелов блеснула сталь, и голова Сигрела покатилась под ноги не успевшим опомниться скоттам. Одним прыжком пират подскочил к двери и отворил ее ногой, когда скотты, протрезвев, сорвались с мест и с яростными криками схватились за оружие.
В одно мгновение вся деревня была на ногах. Жители, видевшие, как Кормак выскочил из дворца с обагренным кровью мечом, без долгих рассуждений пустились за ним в погоню. Пьяные дружинники, выкатившиеся, наконец, из дворца, ревели от бешенства и выкрикивали настоящее имя гостя, крики сливались в один сплошной рев. Теперь за Кормаком гналась, казалось, вся Ара от мала до велика.
Кормак летел, не чуя под собой ног, тенью скользил между хижинами и, наконец, добрался до городской стены. В этом месте стена не охранялась, стражники стояли только у ворот. Легко перемахнув через низкую стену, кельт помчался к лесу. Быстрый взгляд через плечо показал ему, что преследователи не потеряли его из виду. Воины перебирались через стену с оружием в руках.
Еще немного, только бы добраться до первых деревьев! Он бежал, пригнувшись, каждое мгновение ожидая, что в спину вонзится стрела. Однако на его счастье дальриадийцы были неважными лучниками, и ему удалось невредимым добраться до кромки леса.
Основная масса его преследователей отстала от него ярдов на сто, но один из каледонцев умудрился вырваться вперед, и теперь Кормак слышал за спиной его тяжелый топот. Кельт резко повернулся, чтобы расправиться со своим единственным врагом, однако из-под его ноги неожиданно вывернулся камень, и кельт упал на одно колено. Он успел выставить вперед свой меч, чтобы отразить удар, но в то же мгновение из-за дерева выпрыгнул рыжий великан, выбил тяжелый меч из руки скотта, и в следующий миг безжизненное тело дальриадийца навалилось на Кормака.
Кельт отбросил тело скотта и вскочил на ноги. Погоня приближалась, и Грат со звериным рычанием повернулся лицом к противнику, однако Кормак схватил его за руку и увлек за собой в лесную чащу. В следующее мгновение они оба, лавируя между деревьями, уже неслись туда, откуда недавно пришли в Ару.
Позади трещали ветки под ногами дружинников, и слышалась яростная брань. Не одна сотня каледонских воинов принимала участие в этой безумной погоне за двумя заклятыми своими врагами. Лес становился все гуще, и Кормаку с Гратом приходилось теперь бежать медленнее, время от времени замирая в тени деревьев или бросаясь ничком за кусты, чтобы пропустить преследователей вперед. Им удалось оторваться от погони на достаточно большое расстояние, когда до слуха Кормака донесся отдаленный собачий лай.
— Проклятье! — пробормотал кельт. — Мы ушли далеко от них и могли бы теперь выйти к скалам и быстро добраться до корабля. Но если они пустили по нашим следам собак, то мы приведем их дьявольское племя прямехонько к Вулферу. Их здесь столько, что они в два счета разделаются с нашим драккаром и со всей нашей командой. Если мы поплывем, то нам, может быть, удастся сбить их со следа.
Кормак резко повернул на запад, почти под прямым углом к тому направлению, в котором они бежали, и они с Грантом ускорили бег и почти тут же оказались на небольшой поляне лицом к лицу с тремя дальриадийцами, осыпавшими их проклятиями. Не так уж сильно они оторвались от преследователей, как показалось поначалу Кормаку, и кельт, ругая себя последними словами, успел подумать, что драка наделает немало шума, который, конечно же, привлечет всех остальных скоттов.
