Я знаю, что внешне спокойна, но внутри…
Там даже не пламя…
Адский пожар из чувств и воспоминаний. А когда я понимаю, что он смотрит на нас и мы идем в его сторону, хочу провалиться сквозь землю.
Я не хочу верить, что это реальность.
Максим брат Вадима.
Какая ирония!
А ведь я думала, что все забыто. Прошло два года. Нет ни боли, ни воспоминаний.
Не было.
До этого момента.
Сейчас все возобновляется и бьет по живой ране.
Мы подходим ближе. Я вижу, что он меня изучает. Смотрит с головы до ног и пытается… вспомнить?… он забыл?
А потом я вспоминаю, что перекрасила волосы.
И у меня другой цвет глаз.
Зеленый.
А раньше был голубой. И макияжа на мне столько, что я сама на себя не похожа.
И я понимаю, что он не узнает. Улавливает что-то знакомое, но не более.
И я выдыхаю. Не расслабляюсь, но мне чуть легче.
Я спокойно протягиваю ему руку, чтобы поздороваться. Он легко касается моей ладони и тянет ее вверх, чтобы поцеловать.
Я сама холодность!
Холодность!
Я убеждаю себя и мне действительно удается держать себя в руках. Хотя хочется завыть от того, насколько это приятно. Я так соскучилась по его касаниям. Я помнила о них первый год. Не могла забыть и скулила в подушку, потому что сама разрушила все.
Ради Машеньки. Все ради племянницы.
Он легко касается губами руки, оставляя на коже влажный след, а я просто стою, как статуя. Холодная и неприступная.
Я хочу так думать. Выдавливаю из себя учтивую улыбку и говорю:
— Приятно познакомиться, — у меня даже голос другой.
Я успокаиваюсь еще больше, когда понимаю, что он смотрит на меня с недоумением и вопросом. У нас однозначно есть общие черты с той Яной, которую он знает. Определенно.
Но сейчас я другая.
Я похудела на десяток килограмм и сейчас почти кожа и кости, хотя грудь и попа почти не изменились. У меня другая манера поведения, разговор. Я сама меняла себя настолько, чтобы не узнавать.
Нет меня, нет чувств.
Не было.
Они возвращаются вот в эту секунду. Я их чувствую. Снова ту же агонию, то же желание все вернуть, приехать в тот небольшой курортный город и найти его.
Попросить прощения и сказать, что я ошиблась.
Рассказать все и искать выход вместе.
Я одергиваю себя.
Тогда Машеньке еще не нужна была дорогая операция. Но она нужна сейчас. А еще я подумываю о том, что у Максима наверняка есть деньги.
И он не нищий художник, коим был два года назад. И эти мысли меня ужасают. Я все перевожу в деньги.
Знаю, что это ради ребенка, но на душе от этого не менее гадко.
— Как ты, братец? — Вадим пытается спросить с участием, но у него не получается.
Легкая ухмылка выдает его, и я понимаю, что он тихо завидует брату, хотя хочет показать превосходство.
— Хорошо. А ты? — его голос.
Два долгих года я представляла, как он звучит. Рисовала в памяти эту легкую хрипотцу, бархатистость, нежность, с которой он обращался ко мне. Этот ни с чем несравнимый тембр.
Правду говорят, что голос любимого человека — самое прекрасное, что можно услышать. Он как первый крик ребенка.
Запоминается на всю жизнь.
Вгрызается в мозг и не отпускает.
И его голос такой же.
Я до сих пор помню каждую его нотку. Мое воображение рисует его прерывистое дыхание, гулкий рык, когда он кончал и притягивал меня ближе.
Я чувствую, что медленно погружаюсь в воспоминания. По спине пробегает тонкая струйка пота, а тело покрывается мурашками.
Я не могу больше их слушать. Ни слова не улавливаю.
— Извини, — касаюсь руки Вадима, стараясь не смотреть на Максима. — Я отойду, ладно?
— Да, конечно.
Я стремительно иду в сторону туалета, чтобы скрыться за металлической дверью. Захожу и начинаю ходить из стороны в сторону. Мою руки. Я бы с удовольствием умылась, но на мне тонна макияжа.
Подставляю руки под сушилку и слышу ее шум. Я начинаю думать, что он точно меня узнал. Имя, платье, поведение.
Я изменила все, но привычки и жесты.
Господи, что если он расскажет Вадиму…
Вскрикиваю, когда чувствую на талии горячие ладони, которые тут же тянут меня на себя. В нос ударяет некогда знакомый и такой желанный аромат.
Запах любимого мужчины.
Пленяющий, дурманящий, желанный настолько, что сводит пальцы на руках, а сердце вырывается наружу.
Мне не нужно поворачиваться, чтобы понять, кто это.
=От себя не убежатьМаксим
Яна, блядь!
Нет, это не может быть совпадением.
Нереально.
Невозможно.
Сверхъестественно.
Я помню эти взмахи руками, то, как она вскидывает голову, как прикрывает глаза. До сих пор помню, хотя внешне я бы ее не узнал.
Она изменилась. И глаза у нее другие. Зеленые.
А были голубые, прозрачные и яркие, как небо.
Я смотрел в них и тонул там… в этой голубизне бесконечной.
Вот только голос… он ввел меня в ступор. С одной стороны и похож, а с другой… не ее вовсе.
Она говорила мягко, последовательно, так, что я сразу же терялся и утопал в этой нежности. Ее голос лился тихой рекой, а сейчас… девушка говорит уверенно и слегка грубовато, ни капли тех же нот, которые были раньше.
И это вводит в заблуждение.
Я говорю с братом, а сам хочу понаблюдать за ней. Она прерывает нас, говоря, что отойдет и стремительно уходит в сторону туалетной комнаты.
