- Не могу уснуть, - пролепетала Лизка, – а с кем ты разговариваешь?
- С папой. Хочешь с ним поговорить?
Девчонка растянула губы в улыбке и махнула головкой. Я протянула ребенку телефон.
- Папуля, привет!
Знаете это детскую особенность брать информацию из ниоткуда? Ведь как для нас, взрослых? Вроде обычный день, ничего примечательного. Малыши же гораздо впечатлительней и могут часами лепетать о том, как прошел их «обычный» день в садике: как Светка ударила Костика, а Катя потеряла свою игрушку.
Я наблюдала за Лизкой. Что говорил ей Александр, я не слышала, но она то заливисто хохотала, то строила забавные гримасы. Наговорившись с отцом, Лизка передала мне телефон:
- Даша?
- Да, я здесь.
- Я завтра поговорю с сыном по поводу того, что вы мне рассказали.
- Хорошо. Только вы сильно его не ругайте, пожалуйста.
- По ходу разберёмся, – усмехнулся мужчина. – Ладно, у вас уже много времени. Спокойной ночи.
- Приятных снов, до свидания.
Я сбросила вызов. Лизка крутила в руках мою книжку. Новенький фэнтези-роман.
- А что ты читаешь?
- Сказку, – улыбнулась я.
- Про принца и принцессу? – ее глазки загорелись любопытством.
- Ну, можно и так сказать, - засмеялась я.
Лиза замолчала.
- Давай пойдем… - начала я, но малышка перебила:
- Расскажи мне сказку.
Я замерла. Сказочница из меня была так себе. Заметив мое замешательство, девочка затараторила:
- Мне никто никогда не рассказывал сказки. Мама ушла от нас, когда я была совсем маленькая, я ее не помню.
Значит, мать бросила их с Даней на отца?
Что же, мое уважение к этому мужчине вмиг возросло. Одному воспитывать детей, одна из которых еще совсем малышка, и при этом держать солидный бизнес, это тяжело.
– Надя, наша домработница всегда говорила, что у нее нет времени сочинять мне небицы.
- Небылицы, малышка.
Сердце жалось в тиски. Теперь мне понятен гнев Дани. Озлобленность на весь мир. Мало того, что отец в основном работает, так еще и женской заботы дети не знали. Отец отцом – это хорошо. Женщина же всегда в семью привносит теплоту, уют и дарит ласку.
- Тетя Несса, - продолжила Лизка, – это папина подруга. Я как-то попросила ее рассказать мне сказку на ночь. Она сказала, что я уже слишком взрослая, чтобы верить в эту чепуху.
Тетя Несса. Интересно. Еще не будучи знакомой с этой особой, я уже хотела сказать ей пару ласковых слов.
Я наклонилась к Лизке, забирая свою книгу и заглядывая в полные надежды глаза:
- Запомни навсегда, малыш! Человек никогда не бывает взрослым для сказок. Вот посмотри на меня. Я уже большая, но до сих пор их очень люблю, – я улыбнулась, потянув Лизку за руку, и мягко щелкнула ее по носику, – сказки – это чудесно!
- Я запомню.
- Давай мы сделаем так: сейчас пойдем в твою комнату, ты ляжешь в кроватку, и я расскажу тебе одну очень интересную историю.
Лиза крепко сжала мою руку и махнула головой в знак согласия, от чего ее светлые кудряшки задорно запрыгали.
Уже позже, засыпая и крепко прижавшись ко мне, сонным голосом Лиза сказала:
- Ты хорошая, а Инесса плохая, она Даню обижает всегда.
Кто же эта загадочная Инесса? Я еще не догадывалась, что мне очень скоро предстояло встретиться с этой дамой.
А пока я сделаю все возможное, чтобы наладить отношения с Даней и показать детям, что в этом мире все еще существует волшебство. Волшебство любви и доброты, тепла и ласки.
Глава 3. Перемирие
В среду у меня была дневная смена в ресторане. Утром, проснувшись пораньше, не спеша приняла душ, мысленно намечая планы на день. В начале восьмого я уже на кухне готовила завтрак.
Поднять Лизу оказалось едва ли непосильной задачей. Она слишком поздно легла спать, поэтому за завтраком клевала носом в тарелку. Даня утром снова игнорировал меня. Завтракать отказался, щелкнул сестренку по носу, обулся и ушел. Я для него словно не существовала.
Частный садик «Лисичка», в которых ходила девочка, находился в соседнем районе, неподалеку. После завтрака я быстро привела себя в порядок, навела легкий неброский макияж и оделась в униформу ресторана: неизменное черное платье-футляр. Помогла Лизке собраться, приготовила ребенку рюкзачок со сменной одеждой, и уже в начале девятого мы вышли из дома. Я, крепко прижимая сумку, а Лизка своего любимого Флафи – игрушечного плюшевого медвежонка.
В садике Лизы воспитатели были предупреждены, что приводить и забирать девочку буду я. Территория садика была огромной, и все под камерами. Должно быть, это очень дорогой частный сад. На территории был свой бассейн, своя спортивная площадка и веранды индивидуально для каждой группы. Все было чисто, ярко и максимально безопасно для детей. Воспитатели в группе приветливо улыбались.
Я даже поймала себя на мысли, что, когда у меня будет ребенок, я бы хотела, чтобы он ходил именно в такой детский сад. Пожалуй, здесь я могла бы оставить свое чадо и абсолютно спокойно весь день заниматься своими делами.
Свое «временное» чадо я завела в группу и, помахав на прощание, убежала на работу.
День пролетел незаметно. Смена сегодня была как никогда суматошная. Ресторан готовился закрыться на спецобслуживание вечером. Поэтому повара бились в истерике, ничего не успевая, а официанты летали со скоростью света по залу, стремясь угодить желанию каждого.
Вечером дома Даня снова старательно делал вид, что я мебель. Не более.
На следующий день повторилась та же история. И через день…
Я пыталась разговорить его, пошутить. Все без толку. Он не желал идти на контакт. Даже неоднократные просьбы Лизы (с которой мы очень сдружились) поиграть с нами, его не трогали.
Так повторялось изо дня в день. Целых полторы недели. За это время мы сказали друг другу не больше пары слов.
В пору уже было отчаяться и бросить попытки, но, к счастью, это не про меня.
***
В субботу мне нужно было выйти в вечернюю смену в ресторане. Я зашла к Дане в комнату, чтобы сообщить это и попросить присмотреть за сестрой. На что мне ответили:
- Можешь идти и не возвращаться, – грубо, даже не отрываясь от экрана ноутбука.
- Да что же это такое! – взорвалось мое хваленое терпение. Неизменно при каждой встрече мне не забывали намекнуть, что я здесь просто лишняя. Нет, конечно, я понимала, что я им никто, просто тетя с улицы, но элементарную вежливость никто не отменял! Я поняла, что, если сейчас не обозначу границы дозволенного, потом уже будет поздно. Так и останусь в его глазах игрушкой для битья.