— Но я писала ему и говорила по телефону, что жить в Англии все равно что получать образование! — возразила Эльвира.
Она действительно регулярно писала отцу короткие письма, избегая упоминаний о своих трудностях и переживаниях. Она сообщала, что вернется и закончит обучение в университете, но не уточняла когда. Отец ничего не спрашивал, и Эльвира решила: ей удалось убедить его, что она просто хочет повидать мир.
— Я пишу ему каждую неделю!
В голосе Леонардо по-прежнему сквозила холодность:
— Он об этом говорил. Он подозревает, что ты несчастна, но не может понять отчего. Поэтому и просил меня повидаться с тобой. — Леонардо снова усмехнулся. — И вот я здесь.
— Тебе не стоило беспокоиться.
— Да, ты права. Не стоило. — Его губы скривились, когда он обвел взглядом комнату с голыми стенами, полки, заставленные пластинками и кассетами, на месте которых должны были стоять книги, убогий кремовый ковер, испещренный шоколадными пятнами… — Ты выбрала отличное убежище! — протянул он с сарказмом.
Его критика была обоснованной, но тем не менее привела Эльвиру в ярость. Она попыталась отыскать в создавшемся положении хоть что-то положительное и сказала:
— Мне нравятся эти мальчики. Я полюбила их.
— Ты имеешь в виду двух сорванцов, которые выскочили на своих велосипедах прямо под колеса моей машины?
Эльвира побелела.
— Они не должны кататься на дороге и знают об этом! — Как же она недосмотрела?
Леонардо прищурился, глядя на ее побледневшее осунувшееся лицо, потом перевел взгляд на раздавшееся тело и почувствовал, как закипает в нем кровь. Как и после смерти жены, его снова охватило болезненное ощущение несправедливости. Однако это чувство длилось доли секунды. На этот раз он еще может что-то предпринять.
— Ответь мне на один вопрос, — потребовал он.
Эльвира настороженно взглянула на него.
— Я не назову имени отца ребенка, если ты об этом.
— Нет. — Он уже почти улыбался. Почти. Он предвидел подобный ответ и был даже рад ему. Знание — опасная вещь, и если бы он узнал правду, то, возможно, попытался найти ублюдка и… и… — Тебя что-нибудь держит в этом доме?
— Вообще-то нет. Только… близнецы.
Ее ответ о многом говорил. Значит, отец ребенка живет не здесь, понял Леонардо. Слава Богу.
— Тогда поднимайся наверх и собери вещи, — отрывисто приказал он. — Мы уходим.
Это было настолько неожиданно, что Эльвира растерялась.
— Куда?
— Куда угодно, — проскрежетал Леонардо. — Подальше отсюда.
Она отрицательно покачала головой.
— Я не могу уйти…
— Можешь!
— Мальчики нуждаются во мне!
— Возможно, — согласился Леонардо. — Но твой ребенок нуждается в тебе куда больше. Посмотри на себя, ты же явно недоедаешь и недосыпаешь! — Он уже с трудом сдерживался. — Давай, собирайся.
— Я никуда не пойду! — упрямо повторила Эльвира, начиная злиться.
Леонардо печально улыбнулся. Он надеялся, что ему не придется прибегать к силе, но мог быть безжалостным, когда знал, за что сражается.
— Тебе придется, — мрачно заявил он.
Эльвира, дерзко вздернув подбородок, с вызовом посмотрела ему в глаза.
— Ты не можешь заставить меня, Леонардо!
— Согласен, не очень умно тащить беременную женщину в машину, но, если понадобится, я сделаю это, — сказал он с мягкой угрозой в голосе. — Ты можешь сопротивляться, Эльвира, но, надеюсь, до этого не дойдет. Я все равно выиграю. Я всегда выигрываю.
— А если я откажусь?
В ее глазах стоял вопрос, на который у Леонардо не было желания отвечать, и он решил припугнуть ее. Похоже, это единственный способ дать ей понять, что он не шутит.
— Тогда я расскажу твоему отцу, почему ты сбежала. Представляешь его реакцию?
— Ты этого не сделаешь! — выдохнула Эльвира.
— Будь уверена, сделаю!
Она уставилась на него в бессильной ярости.
— Ублюдок!
— Пожалуйста, не пытайся оскорбить меня! — огрызнулся Леонардо. — Это глупо в твоем положении. — Его глаза холодно сверкнули. — Или у тебя есть еще и муж, о котором никто не знает? — Он заметил, как она поджала губы. — Нет? Ну тогда тебе ничто не мешает пойти со мной, не так ли?
Это было слишком просто, слишком соблазнительно. Но что потом? Сможет ли она выдержать холодное осуждение, от которого каменеет его лицо и ее сердце.
— Не могу же я уйти без предупреждения! Что обо мне подумают мальчики?
— У них есть мать, не так ли? И для разнообразия она могла бы заняться ими. Она работает?
Эльвира отрицательно покачала головой.
На самом деле миссис Рассел проводила большую часть времени в магазинах и за чашкой кофе, а иногда целыми днями болтала с приятельницами по телефону.
— Иди наверх! — приказал Леонардо.
Эльвира отвернулась и, тихо всхлипнув, неуклюже побрела к двери. Леонардо едва сдержал желание привлечь ее к себе и утешить. Но он не мог сделать это сейчас и тем более здесь.
— Пока ты собираешь вещи, я поговорю с твоей хозяйкой, — сказал он ей в спину.
— Может, лучше я сама? — обернулась Эльвира.
Насколько же она наивна, подумал Леонардо и нетерпеливо тряхнул головой.
— Она рассердится?
Тыльной стороной ладони Эльвира отбросила упавшую на лицо прядь волос.
— Не то слово! Разъярится.
— Что ж, тогда я сам все улажу. Иди, дорогая.
Последнее слово он произнес по-испански, и сердце Эльвиры сжалось. Она вынуждена была опереться на спинку стула. Долгое время она не слышала родной речи, и это слово пробило брешь в тщательно возведенной стене, которой она отгородилась от мира. Она послушно кивнула и, тяжело ступая, пошла наверх.
Собирать ей было особенно нечего. Она привезла с собой в Англию немного вещей, и большинство из них ей уже не годилось. То, что она купила за последнее время — большой вязаный джемпер, два платья и пара брюк с широкими эластичными поясами, — составляло весь ее гардероб. Покупая в магазине новое белье, Эльвира прятала глаза, словно каждый мог догадаться, что она ждет ребенка без мужа.
Быстро побросав вещи и туалетные принадлежности в чемодан, Эльвира положила туда же паспорт. На подоконнике стояла свадебная фотография ее родителей, и с тяжелым вздохом она положила ее сверху. Оглядев на прощание каморку, в которой провела последние пять месяцев, Эльвира тихо притворила за собой дверь.
У подножия лестницы собрались все. Грейси Рассел пыталась угомонить мальчишек.
