— Если вы не прекратите впадать в истерику… — Незнакомец прищурился.
— А я и не впадаю в истерику!
— Нет, впадаете, — мягко отозвался он.
— У меня будет истерика, если я того захочу! — завопила Джессика. — С любой женщиной случилась бы истерика, если бы она застряла в лифте с абсолютно незнакомым мужчиной!
Красавец слегка улыбнулся, причем, когда его губы изогнулись, сердце Джессики отчего-то неожиданно забилось как никогда быстро.
— Значит, это я заставляю вас нервничать? — уточнил он.
— Да, вы! — выпалила Джессика. — Но я не собираюсь сдаваться без боя!
В глазах незнакомца сразу же вспыхнул игривый огонек.
— А жаль, — пробормотал он.
— На самом деле я собираюсь позвать на помощь, — порывисто сообщила она.
— Пожалуйста, — согласился мужчина, ослабив галстук на шее. — Кричите на здоровье, дорогая.
Приблизив губы к дверям кабины, Джессика оглушительно закричала: «Помогите!», но ее голос лишь многократным эхом отразился в шахте лифта и замер. Набрав побольше воздуха в легкие, она повторила попытку, но ее крик снова утонул в пустоте. Ей вдруг стало страшно от тщетности своих усилий.
— Почему бы вам не попробовать позвать на помощь? — обратилась она к незнакомцу.
— Все равно никто не услышит, — резонно возразил он. — Этим лифтом редко пользуются. Нам следует подождать, когда кто-нибудь окажется рядом.
— А если мы никогда не выйдем отсюда? — со страхом пролепетала девушка. Не отдавая отчета в своих действиях, она придвинулась к незнакомцу поближе и, вцепившись в лацканы его пиджака, прильнула к нему. — Если мы умрем от жажды или голода?
— Не умрем, — стал успокаивать он, машинально гладя сильной рукой белокурую голову, внезапно оказавшуюся у него на груди. — Все будет хорошо.
— Нет, не будет! — Джессика быстро опустила руки. — Мы застряли здесь навсегда! Я чувствую это! Я…
Он мягко приподнял ее подбородок — так, чтобы она не могла отвести взгляда от его спокойных серых глаз.
— Классическое лекарство от истерики — это пощечина, которая приведет вас в чувство. — Незнакомец лукаво нахмурился, — Но мне не хочется этого делать, к тому же у вас такое прекрасное лицо…
Нежность, сквозившая в его глубоком бархатном голосе, мгновенно рассеяла все страхи Джессики. Прекрасное лицо? От комплимента она зарделась и тут же подумала о том, что, вероятно, глупо реагирует: разве можно позволять говорить такие вещи ей, почти замужней женщине? Но, бросив взгляд на свою руку, она не увидела кольца, подаренного Джоном по случаю помолвки, и вспомнила, что оставила его в номере на тумбочке. Итак, у нее не было охранного знака грядущего замужества, и все же ей надо действовать так, как обязывает положение невесты. Немного успокоившись, Джессика твердо посмотрела на собрата по несчастью.
— И как вы предполагаете выбраться отсюда?
Он внимательно глядел на нее. Она вдруг почувствовала, как напряглись прекрасное лицо и великолепное тренированное тело незнакомца. Серые глаза стали холодны, и Джессика заметила в них пугающий стальной блеск. Казалось, все обычные шумы и звуки вокруг смолкли, и в наступившей тишине она слышана лишь оглушительное биение своего сердца. Ее взгляд остановился на чувственных губах незнакомца, и ей показалось, что он слегка наклонился к ней, собираясь поцеловать. Джессика затаила дыхание…
Неожиданно он рассмеялся и неуклюже потоптался на месте, словно ему было неудобно стоять.
— Боюсь, я тоже не знаю, что делать. Поэтому нам придется просто подождать. Рано или поздно кто-нибудь увидит, что лифт стоит между этажами.
— Да, конечно, — сухо сказала Джессика и отвернулась, сгорая от стыда, оттого что еще несколько мгновений назад ждала его поцелуя.
Интересно, догадался ли незнакомец о ее желании? Наверняка оно было написано на ее лице. Может, это очередное проявление предсвадебного невроза? Нормально ли накануне свадьбы хотеть, чтобы незнакомый мужчина заключил ее в объятия и зацеловал до беспамятства? Презирая себя, Джессика сжала губы и уставилась на стену.
Патрик О'Донелл, — а это был именно он, — посмотрел на напряженно приподнятые плечи девушки и нахмурился, отчетливо улавливая в себе сигналы сексуального влечения: в замкнутом пространстве кабины они, казалось, распространялись со скоростью света и, попадая на благоприятную почву, быстро давали всходы. Как всегда О'Донелл прежде всего попытался проанализировать ситуацию. Такое поведение его тела было вполне понятным, если учесть, что за последний год он совсем не уделял времени развлечениям, постоянно сражаясь с возникавшими на работе проблемами. Он работал не покладая рук в своей небольшой фирме в Таиланде и достиг потрясающих успехов, к удивлению многих скептиков, не верящих, что такой молодой и неопытный бизнесмен может преуспеть. Возможно, это произошло потому, что еще в детстве О'Донелл поставил перед собой цель — выбиться из нужды и стать первым человеком в их семье, который бы жил без долгов.
Патрик вырос в бедности, самой настоящей нищете, с матерью, которая была гордой и волевой женщиной, не позволявшей себе обратиться к кому-либо за помощью. Но чувство голода Патрик помнил всегда, и именно воспоминания об этом толкали его вперед и вперед. Проблема, однако, заключалась в том, что О'Донелл, давно уже достигший поставленной цели, почему-то старался не замечать этого. Женщины не очень-то вписывались в схему его жизни. Они отвлекали от дел и казались прекрасными, податливыми, но насквозь лживыми. Наверняка такой же, думал он, была и стоявшая рядом с ним в лифте блондинка — ее волосы, словно лунный свет, дерзко струились по высокой юной груди и… Патрик подумал о том, что уже никогда не захочет работать, если растворится в ее объятиях.
Нет, естественно, он не был монахом и встречался с женщинами, но всегда держал свои отношения с ними под контролем. Поэтому Патрик предпочитал дам старше себя, знавших, что почем в этой жизни: где-то чуть за тридцать, сделавших карьеру и не искавших постоянного партнера. Так, по крайней мере, они заявляли в начале их встреч, а спустя месяца три, начинали поговаривать о детях и семье. Ему же приходилось деликатно расставаться с очередной подругой. Обзаведение семьей казалось О'Донеллу тогда преждевременным. Да и вообще он сомневался, что когда-нибудь сделает этот шаг, ибо он с детства не знал семейного счастья и не имел ни малейшего представления, как его создать.
Патрик вновь потоптался на месте, чувствуя, как его захватывает жаркая волна влечения к незнакомой девушке. К несчастью, в лифте не на что было смотреть, кроме как на источник желания. Взгляд О'Донелла задержался на изящном изгибе шеи, скользнул по высокой груди, скрываемой простой голубой кофтой, и отметил стройные крепкие бедра, обтянутые джинсовой мини-юбкой. Господи, какая она юная и прекрасная! И такая невероятно чистая и непорочная! Но, решил он, скорее всего, уже не девственница, если судить по взгляду: в нем он прочитал откровенное приглашение к действию. Подобные призывы он получал постоянно и уже привык оставаться холодным к ним. И все же, по непонятной причине, его тянуло к этой девушке, невзирая на отчаянные попытки противостоять искушению.
