Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
Она замолчала. Артём тоже молчал, не зная, что сейчас надо говорить – высказывать сочувствие? Но какое может быть сочувствие событиям полувековой давности?
– Мне долго не говорили, что дома больше нет, – сказала она. – Я всё мечтала вернуться туда, когда вырасту. Посмотреть на те комнаты, зайти на кухню. Найти мамин клад – она говорила, что спрятала под половицей, от двери в их комнату три шага на восток. Я до сих пор помню: три шага на восток. Когда я узнала – мне лет девять было – что дом снесли и я никогда его не увижу, я так рыдала! Меня валерьянкой отпаивали. Для меня это было что-то такое важное очень – этот дом, семейная история, центр… И мамин клад. И так вот сразу потерять всё, одним махом.
Она усмехнулась невесело, а он усмехнулся тоже. От её слов становилось тепло, как будто что-то уже начинало происходить между ними, само собой. И если бы он сейчас положил свою ладонь на её руку, она бы её не отняла. И если бы он позвал её с собой, она бы не отвернулась.
Но вместо этого он сказал:
– Я не представляю вообще, как можно в центре жить. Грязь, суета. Магазина нет ни одного продуктового. Всё дорого…
– Москва – это только центр. Остальное – деревни, – перебила она его, и впервые ему показалось в её голосе раздражение. – Всё те же старые деревни. – Она повела руками, указывая в сияющую черноту, и та задвигалась, закружилась: – Кузьминки. Солнцево. Бирюлёво. Перово, Черёмушки, Отрадное, Новокосино. Измайлово, Бибирево, Орехово. Деревни, деревни, Москва в кольце деревень. Нет, милый, Москва – это центр и только центр. До Бульварного, ну, ладно, так и быть – до Садового кольца. Центр, гнездовье. Я потратила половину жизни, чтобы вернуться туда. И теперь, только теперь я счастлива. Засыпая по ночам, я слышу, как бьётся её сердце.
– Это метро, – буркнул он. – Дом плохо стоит. Надо бы проверить, на всякий. Ну, на прочность. Перекрытия, фундамент… Сопромат никто не отменял.
Кружение за окном закончилось, город вдруг ухнул вниз, расстелился в перспективу и побежал как всегда – дорогами, автомобилями.
Артём обернулся – она с усмешкой смотрела на него.
Шут я ей, что ли? Его кольнуло. Нет, пора линять. Ничем хорошим это не кончится, вангую, – всплыло словцо девицы из магазина.
– Слушай, я пойду, эта… отолью. – Он дёрнулся к выходу, но тут она шарахнула:
– Если ты действительно хочешь чего-то получить от Москвы, ты должен провести с ней три ночи.
Он остановился. Обернулся.
Ослышался?
– С кем?
Но она уже как ни в чём ни бывало снова смотрела в окно.
Он вернулся. Упёрся лбом в холодное стекло. Город плыл, город жил. Город дышал. Город плевал на него. На всех.
Его колотило. На стекле осталось белое пятно от дыхания.
– Ты знаешь легенду о снесённом доме? – спросила она.
– Нет. А должен?
– Снесённый дом. В центре. Он появляется время от времени. Его сложно найти и ещё сложнее встретить. Но тот, кто его найдёт. И не просто найдёт, а не испугается в него войти. И не просто войти, а провести там подряд три ночи. Так вот, такой человек станет её любовником. Любимчиком. И получит от неё всё, о чём только пожелает.
– В смысле?
– В прямом. Деньги. Карьеру. Женщин. Власть. Просто всё, что захочет.
– В смысле, чьим любовником? Кого?
– Москвы.
Раздражение всё-таки просквозило в её голосе, и он замолчал, заткнулся, уставился за стекло, а у самого всё перед глазами плыло и плясало, и реальность была уже не двойной – ничего другого в ней не было, кроме её слов и её голоса, и всего, что он слышал, додумывал, вообразил себе за этим голосом и за её словами.
– И что, я… ну… должен в это вот так вот поверить? – спросил он и ухмыльнулся, хотя и не хотел – ни спрашивать, ни ухмыляться. Так получилось. Само.
– Дело твоё. Кто поверил, тот уже своё получил, – добавила как бы невзначай.
– Например? Кто?
– Ну, милый! – Она рассмеялась своим негромким молодым смехом. – Всё-то тебе расскажи. Кто надо.
И она повела подбородком в центр комнаты.
Артём обернулся и обомлел.
– Бодренков? – Самому не верилось, что всё кончится этим.
– Пф. – Она посмотрела на него с выражением «не смешите меня». – Алёша слабак. Он и ночи не просидел. Он соображает неплохо, я тебе уже говорила. Просто… ну, дальше этого у него не идёт. А так – всё честно: захочешь – сможешь, не сможешь – как хочешь.
– А… ну… кто тогда? – Артём растерялся. – Неужели сам? – озарило вдруг его.
– Кто – сам? – Она не поняла.
– Как – кто? Генеральный, – выдохнул он и вдруг понял, насколько пьян. Ужасно, просто неприлично.
Чёрт, а ведь ещё домой добираться…
– Сам? – сказала она, делая ироничное ударение на этом слове. – Ты мелко плаваешь, дружок.
Она смеялась над ним, он это видел, но стыда не чувствовал – разбирало любопытство. Стал листать в голове людей и лица. Никто не подходил, ни на ком не останавливался. Несколько раз как будто выскочило из общей череды лицо знакомое, растиражированное, неживое, но он его гнал – он не любил этот бесчеловечный, восковой взгляд. О нём не хотелось ничего знать, не хотелось даже думать. Получить то, что досталось ему? – нет, нет.
– Тебя что, только это и интересует? – услышал как будто издали. – Правда, больше нечего спросить?
Вопрос привёл его в чувство – калейдоскоп лиц пропал. Уставился ей в глаза и вдруг понял, что хмель сошёл. Сошёл совсем. Голова ясная и пустая. Такая, какой он и не припомнит – давно уже жил, как в чаду, кажется, все три года, как сюда перебрался. В чаду, в суете, ни выдохнуть, ни остановиться. Всё время чем-то заморочен, напряжён.
И вот – всё отступило.
А ведь она думает, что я ей поверил. Поверил – и побегу его искать. Этот дом.
Господи, какая глупость.
Но тут же спросил:
– А что там будет происходить? Ну, в эти три ночи.
– Ничего, – она равнодушно пожала плечами и снова стала смотреть в окно. – Будет пугать.
– Как?
– Этого я не знаю. Каждого по-своему.
– А всё остальное, типа, точно знаешь? В смысле, проверяла?
Он не сдержался, и она опять рассмеялась. Губы смеялись, красивый рот смеялся, а глаза оставались спокойными, холодными. Тяжёлый взгляд. Изогнутый нос. Чёрные волосы, красит, чтобы скрывать седину. Старуха. Ведьма. Теперь-то его не обманешь, он видит: не тридцать, не сорок, ей семьдесят, нет, ей все сто.
Бессмертная старуха.
– Ладно, дружок. Я тебе и так много уже рассказала. Имеющий уши, так сказать. А мне пора.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
