— Само собой. II Conte d'Antiga, пишется это так: д, апостроф, заглавная А…
— II Conte… — Софи решила, что князь ее дразнит, но он выглядел абсолютно серьезным.
— Его дворец называется… — продолжил он.
— Подождите! — Дымчатые глаза Софи раскрылись от изумления. — Граф? Во дворце? Вы разыгрываете меня, — проговорила она с нервным смешком.
— Нет, он действительно граф. — Но Софи продолжала смотреть недоверчиво, и он добавил спокойно: — В Венеции много дворцов, несколько сотен. И много знатных семейств. Мы до сих пор сохранили наши титулы, хотя их отменил еще Наполеон. Я не стал бы лгать в таких вещах, Софи, да и зачем мне это делать, посудите сами.
— Я не знаю… — пробормотала Софи. Ей никак не удавалось вникнуть в его слова. — Наверное, он отчаянно нуждался. Он разорился и мечтал выдать дочь за богатого человека, чтобы обеспечить ее будущее…
— Д'Антига очень богат. И всегда был богатым.
— Так почему же он настаивал, чтобы она вышла замуж без любви?
— Приходилось опасаться охотников за приданым, — отрывисто ответил Розано. — Только если муж и жена богаты оба, они равны.
Софи не могла сдержать своего возмущения.
— Неудивительно, что мама сбежала, если все аристократы рассуждают таким образом! — воскликнула она пылко и решительно убрала обратно в сумку ручку и блокнот. — Единственное основание для брака — любовь. Все остальное — насмешка над клятвами, которые даются перед Господом. Я горжусь тем, что любовь она поставила выше денег…
— Она могла бы иметь и то, и другое, — сухо улыбнулся князь и затем медленно произнес: — Ваша мать была богатой наследницей и имела собственное состояние.
Пораженная заявлением князя, Софи молча смотрела на него. Это не могло быть правдой. Они жили в страшной бедности. По дому викария вечно гуляли сквозняки, особенно зимой, и они дрожали от холода и надевали по два свитера и шерстяные носки, чтобы согреться. Если и были когда-то какие-то деньги, они давно закончились. Софи хотела сказать об этом, но слова не шли с языка.
Розано снова приблизился к ней почти вплотную, Софи подняла на него глаза, невольно скользнув взглядом по его изящной, крепкой фигуре. Ей захотелось вскочить и тоже пройтись по комнате, но она чувствовала, что ее подведут ноги.
Откинув назад полы пиджака и сунув руки в карманы, Розано заговорил, и его вкрадчивый голос с беспощадной настойчивостью проник в нее сладким туманом, это мешало сосредоточиться и отвлекало от поразительных фактов, которые она услышала о маме.
— Вы убедитесь, что ваш дедушка — добрый и щедрый человек, — произнес он ровным голосом. — Он счастлив будет видеть, как вы займете подобающее вам место в обществе.
Софи коротко рассмеялась, представив себя в диадеме и горностаевой мантии — так, наверное, одеваются внучки графов? Но может быть, в наши дни они предпочитают роскошные наряды от Версаче, а то и простые футболки, иронически подумала она, стараясь увидеть забавную сторону ситуации. Розано, заметив ее усмешку, слегка нахмурился.
— Вы, кажется, находите это смешным?
— Нет… да. Простите! Но все это похоже на бред. Я прошу прощения, если моя реакция вас обижает, но мне кажется, вам стоит тщательно проверить все факты. Какая там богатая наследница! Мама была очень бедной.
— Из чего вы это заключили?
— Из того, как мы жили. Я знаю, что она обожала нас с отцом, и она разделила бы с нами свое состояние и завещала бы его отцу. Но мы с ним едва сводили концы с концами. У него не было ни гроша за душой. Да вы посмотрите на меня, на мою одежду! Она куплена на распродаже, едва ли богатые наследницы ходят в подобном виде.
Софи оценивала себя трезво. Неудивительно, что князь то и дело посматривает на нее. Должно быть, он сравнивает ее с фотографией Виолетты д'Антига и удивляется, как это Виолетта могла произвести на свет такую несуразную дочь.
— Мне известно только, что она не прикасалась к своему капиталу. Он так и лежит нетронутым в банке, в Венеции, — сказал Розано невозмутимо.
— Но что заставило ее намеренно обречь себя на бедность? — спросила Софи недоверчиво.
— Гордость, — ответил на этот раз Фрэнк. — Отец Виолетты был и остается одним из попечителей капитала. Ей пришлось бы обратиться к нему за разрешением, чтобы разблокировать счет. Из рассказанного вашим отцом, Софи, я заключил, что она чувствовала, что богатство поставило бы под угрозу ее счастье. Она не хотела рисковать. Я записал всю историю со слов вашего отца, она в этом письме.
Он протянул ей конверт.
— Но я все-таки не могу поверить! — горячо воскликнула Софи, испытывая только одно желание — отрицать все, отмахиваясь от сомнений, зародившихся в мозгу, страшась, что в этой абсурдной истории найдется хотя бы доля правды. Внезапно ее охватила паника. В голове ее проносились слова: Италия, Венеция, граф, наследство… Наверное, она просто задремала у окна в приемной Фрэнка, и ей снится сон, навеянный мыслями о прекрасном принце…
Задрожав, Софи прижала ладонь ко лбу. Он пылал, щека же на ощупь была холодной и влажной. Это лихорадка, отсюда и галлюцинации! Ей стало жарко, все поплыло перед глазами.
— Простите… — прошептала Софи, — мне трудно дышать…
Сильные руки подхватили ее и с необыкновенной легкостью перенесли на стоявший у окна старый диван.
Закрыв глаза, Софи пыталась побороть дурноту. Только бы не потерять сознание! Нужно сосредоточиться, разобраться в этой нелепой ситуации… Неужели все это правда?
Доводы казались неопровержимыми. По какой еще причине стал бы князь приезжать в Англию? Факты говорили сами за себя, Фрэнк не сомневался в них, так же как и Розано. Но это значит…
Она снова застонала и вздрогнула, когда Розано, что-то прошептав, легко погладил ее наморщенный лоб.
— Попросите принести воды, пожалуйста, — властно велел он нотариусу. Подбородка Софи коснулся теплый шелк. Она машинально подумала, что это, должно быть, подкладка его пиджака. Исходивший от него запах был слабым, едва уловимым, но невообразимо соблазнительным и напомнил Софи мамины духи. Ей захотелось притянуть его к себе, коснуться щекой его щеки и вдыхать этот восхитительный аромат.
С ней творилось нечто ужасное. Новость захватила ее врасплох, все в ней перевернула и выставила беззащитной перед первым же привлекательным мужчиной, попавшимся ей на пути. А Розано оказался несравнимо более привлекательным, чем большинство других.
— Господи! — Софи услышала голос секретарши и испытала благодарность к этой женщине, которая отвлекла ее от пугающих мыслей. Она продолжала лежать неподвижно и слушала, как Фрэнк торопливо дает указания. Затем к ее вискам и запястьям приложили платок, смоченный в холодной воде.
А затем влажный палец Розано прошелся несколько раз по ее дрожащим губам. Сказочное ощущение! Софи сама не знала, как сумела удержаться и не открыть глаза.
