Книга Восьмая Марта - Алиса Перова

На первую пару я всё же опоздала. Торчу уже минут пять под дверью аудитории и не могу заставить себя войти. За полтора года учёбы это моё первое опоздание, и мне невыносимо стыдно. Когда я, вдохнув поглубже, уже протянула руку, чтобы открыть дверь, она распахнулась и стремительно вылетевший препод едва не сбил меня с ног.

— Котова, Вы почему здесь? — рявкнул он неожиданно грубо. — Или, подслушивая за дверью, Вы лучше усваиваете материал?

Моё лицо обдало жаром, и от волнения я не смогла произнести ни слова, а только таращилась на преподавателя, боясь разреветься. Вот зачем он так громко? Потому я и боялась входить. После недавних событий с Игорем я вообще стараюсь привлекать к себе как можно меньше внимания. Понимаю, что это глупо, что я ни в чём не виновата, но изменить себя не могу.

— Котова, что с Вами? У Вас всё в порядке? — кажется, мужчину всерьёз озадачили мои круглые глаза и подрагивающая нижняя губа. Да и меня собственная реакция расстроила.

— Павел Сергеевич, простите, — пробормотала я, проглотив ком в горле, — я проспала.

— И это всё? — с подозрением уточнил он.

В ответ я лишь кивнула. Брови преподавателя, известного, как Злой Павлик, удивлённо взлетели вверх и он с видимым облегчением произнёс:

— Проходите в аудиторию, — а спохватившись, прижал к уху зажатый в руке телефон. — Прошу прощения, тут небольшая заминка вышла.

Я рванула в распахнутую дверь, радуясь, что не стала для Павлика большой заминкой.

Соньки, ожидаемо, на первой паре не было — у неё свой собственный график посещения. В понедельник она обычно отсыпается после выходных, во вторник — после трудного понедельника, а в пятницу дрыхнет до обеда, набираясь сил перед очередными выходными. Сегодня среда, а памятуя о том, что среда — это маленькая пятница и следуя Софийкиной логике, раньше третьей пары её можно не ждать.

— Наша мартовская кошечка уже почуяла весну? — загоготал Жорик, которому моё имя в сочетании с фамилией не дают покоя с первого дня учёбы.

Да, я — Марта Котова, а мои родители — большие оригиналы. Но мне нравятся мои имя и фамилия — и по отдельности, и в дуэте. А если кому-то это кажется забавным, то очень недолго, и шутят, обычно, по-доброму. И только Жорик продолжает потешаться, несмотря на то, что его шутки обросли непричёсанной бородой и на них давно никто не обращает внимание. Не обращал… Вот уже вторую неделю я нахожусь под прицелом либо сочувствующих, либо злорадных взглядов.

— Жорик, заглохни! — гаркнула Анька, наша железная леди, она же староста группы и непререкаемый авторитет.

Но и её взгляд выражает сочувствие и участие, а мне хочется исчезнуть — отгородиться от всех непроницаемой стеной. Сонька говорит, что это всё я себе надумала и что не я первая, не я последняя. И я бы рада воспринимать всё именно так…

— Ты почему опоздала, что-нибудь случилось? — поинтересовалась Анька, пользуясь отсутствием Павлика.

— Проспала, — честно ответила я.

Но о причинах, вынудивших меня проспать, говорить мне не хотелось. Я вообще такие вещи могу обсуждать только со своей Софи.

— Не расстраивайся, с кем не бывает, — Анька ободряюще улыбнулась, — отличницам иногда тоже необходимо расслабляться.

Я машинально киваю в знак согласия и тихо вздыхаю. Они все меня, похоже, считают заучкой, не способной на простые шалости и обычные развлечения всех студентов. А я способна?

Да — я вполне способна выучить по новой теме дополнительный материал, а вот не выучить совсем или отправиться резвиться с подругами, когда задание ещё не выполнено, я не смогу. Я честно пробовала — ничего не вышло. Сонька даже поинтересовалась однажды, ещё давно — очень ли строгие у меня родители. А мне смешно стало — я росла, как нежная тепличная фиалка, и не помню ни одного грубого слова от родителей, они и в детстве на меня надышаться не могли, и сейчас готовы под тёплым колпаком держать.

Вырваться из-под чрезмерной родительской опеки мне помогли братья, и они же полгода назад купили мне квартиру. Больше всех Андрюшка вложился, он живёт в Канаде и зарабатывает огромные деньжищи — жутко умный. Мне есть на кого равняться! И планы у меня наполеоновские. Вот только в нашем городе нет подходящего вуза, и теперь я живу за триста километров от родного дома и вижусь с родителями два раза в месяц.

Конечно, никто бы меня не отпустил в одиночное плавание, но два моих родных брата, Антон и Александр, обещали глаз с меня не спускать, так как живём мы теперь в одном городе, а с Антохой вообще в соседних домах. Братья, конечно, за меня горой и готовы всегда примчаться по первому свистку, но у каждого из них своя жизнь и иногда они даже забывают мне позвонить.

А в отношении Сашки — это кто ещё за кем будет присматривать! Мы с ним погодки, и учились в одном классе, и вообще были очень близки, пока не окунулись во взрослую жизнь. Сашка на одиннадцать месяцев старше меня и всё время пытается меня поучать, типа он врослее и умнее, а сам балбес балбесом. Даже не представляю, как он справляется с учёбой без моей помощи, мы ведь на разных факультетах.

Пользу от проживания в одиночестве я увидела совсем недавно, когда столкнулась с проблемами в личной жизни. Я порадовалась, что маме не пришлось наблюдать за моей трагедией и сходить с ума от беспокойства. А для братьев у меня всегда готова дежурная улыбка, к счастью, они не настолько проницательны, как наша мамуля. Хотя мне нравится представлять их кровожадные оскалы, если бы я решилась им пожаловаться на Игоря. Да пусть уж живёт, только бы пореже мелькал поблизости.

Игорь… Вот опять я о нём думаю. Так ведь он мне просто не оставил шансов забыть о его предательстве, превратив меня в мишень для насмешек. Ну, ладно, соглашусь с Софийкой — здесь я утрирую, и в подавляющем большинстве однокурсники относятся ко мне очень доброжелательно. Но всегда будут оставаться минимум трое, танцующих на пепелище.

Первый из этой гадкой троицы — дважды мной отвергнутый тот самый Жорик, и мне, по большому счёту, совершенно плевать на его подколы и издёвки. Но ведь есть ещё Олеся и Яна, чьи улыбки ежедневно отравляют мою жизнь. А самое обидное, что одну из этих пираний ещё две недели назад я считала своей подругой.