— О чём ты с ней собираешься говорить? — скрипнул зубами сиятельный. Сосед действовал на нервы.
— Надо же ей рассказать, кто она. Ты ведь этого не сделал. Может быть, она захочет сразу же поехать к отцу, и я ей в этом помогу.
— Карл, ты ошибся. Эта дева не дочь пфальцграфа. Я знаю, кто она и откуда, — Бригахбург уже видел, что сосед закусил удила.
— Я должен сам в этом убедиться. А, впрочем, неважно. У меня к ней есть предложение.
— Предложение? — у Герарда неприятно защипало в груди, словно плеснули ледяной водой по свежей резаной ране. Какое предложение? Только этого не хватало! — Ладно, будь по-твоему. Но разговор будет в моём присутствии.
* * *
Этот вурдалак невыносим! Наташа вышла на крыльцо, подставляя разгорячённое лицо под освежающие порывы ветра. Погода стояла тёплая. Если бы не начинающая блёкнуть зелень деревьев и кустарника, можно было подумать, что лето в самом разгаре. Порхали бабочки, весело щебетали птицы. Захотелось в лес или на реку. Почему бы и нет? Пленникам тоже положено гулять.
Из-за угла вышел Бруно. Увидев иноземку, улыбнулся. В три шага взлетел на крыльцо:
— Рад тебя видеть, — бережно взял её ладони. — Как раз хотел справиться о тебе.
— Добрый день, Бруно, — мелькнула мысль, что именно он может стать для неё тем мужчиной, который решит её проблемы и оградит от посягательств Бригахбурга. — Скажите, пожалуйста, могу ли я рассчитывать на прогулку в лес? Или вашим пленникам не положено покидать стены своей темницы?
— Ты не пленница, Наташа. Так живут во всех крепостях и замках, — он коснулся губами её ладоней. — В лес? Можно и в лес. Если тебя устроит моё общество, то завтра до полудня я буду свободен.
— С удовольствием, — улыбнулась она. С ним ей было спокойно. — Надеюсь, погода не изменится.
— Не думаю, — поднял Бруно глаза к небу. — У меня перед переменой погоды ноет старая рана на ноге. Договорились. Завтра в это же время.
Девушка согласно кивнула. Мысль, что им может кто-то или что-то помешать, даже не пришла в голову.
— Госпожа, — в дверь выглянул Франц, — вас хозяин в кабинет зовут.
Вихрастая голова исчезла, а дверь осталась приоткрытой, приглашая на голгофу.
— Наташа, приходи после заката в беседку, — просительно заглянул в глаза командующий.
— Не думаю, Бруно, что получится, — вздохнула она, пряча глаза и открывая шире дверь.
— Я всё равно буду ждать, — прозвучало вслед.
* * *
Бригахбург стоял у стола. Замшевые тонкой выработки штаны орехового цвета плотно обтягивали его бёдра. Приспущенная тёмная рубаха с широкими рукавами, заправленная под широкий кожаный пояс, делала его похожим на капитана пиратского судна. Образ довершали низкие кожаные сапоги, перетянутые по голени шнурами. Со спинки стула небрежно свисал расшитый кафтан. Остановив на нём взгляд, Наташа подумала, с каким бы удовольствием пошила себе платье с цветной вышивкой.
Его сиятельство и девушка обменялись короткими настороженными взглядами. У Наташи замерло сердце. Она вновь почувствовала твёрдую рукоять кинжала в своей руке. Сон до сих пор бередил душу.
Напротив графа — он явно был не в духе — сидела бледная Юфрозина. Упрямо сжатые тонкие губы и надменно вздёрнутый подбородок подсказали, что она здесь неспроста. Окинув компаньонку недобрым взглядом, монашка сильнее поджала губы.
Бригахбург прошёлся неодобрительным взором по русинке снизу вверх и в обратном направлении, порываясь высказаться по поводу платья, но сдержался. Указав ей на стул, наклонился через стол и холодно сказал:
— Переспроси графиню, чего она хочет?
Наташа выслушала Юфрозину.
— Если я её правильно поняла — она хочет попасть на воскресную проповедь в церковь и после неё исповедаться. У вас ведь есть в деревне церковь?
Герард облегчённо выдохнул. Ему в невнятной словесной тираде венгерки показалось чёрт-те что!
— Сегодня среда… В воскресенье она будет в церкви.
— Я ведь тоже пойду с ней?
Девушка с удовольствием посмотрела бы церковь. Когда они проезжали через деревню, ничего похожего она не приметила. Видно, здание находилось в стороне от дороги.
— Разве тебе недостаточно молельни? — уставился на неё мужчина.
Если бы он знал, что она там ни разу не была!
— Я тоже хочу исповедаться, — прозвучало настолько уверенно, как будто это было главной целью её жизни.
Его сиятельство не стал возражать. Под его пристальным взором Наташа расправила плечи, невозмутимо рассматривая край кафтана на спинке стула. Показалось странным нежелание Бригахбурга выпустить её за пределы крепостных стен. Она чего-то не понимала.
— Ещё что-нибудь? — хозяин обошёл стол, останавливаясь напротив графини.
Не дождавшись больше вопросов, он проводил её до двери и повернулся к Наташе, следовавшей за ними.
— Останься.
Она беспрекословно вернулась к стулу, а граф выглянул в коридор:
— Франц, пусть русича приведут.
У девушки от волнения пересохло в горле. Это тот раб, о котором говорил Бруно? Который бунтует и его за это наказывают? Сейчас она увидит русского былинного богатыря! Загадочный русич ассоциировался с образом Ильи Муромца из народных сказок.
Герард сел на стул напротив иноземки, где только что сидела Юфрозина:
— Ты много сказала шить таких платьев?
— Почему вас это интересует? — насторожилась Наташа.
— Сколько? — недобро прищурился мужчина.
— Два, — подавила она вздох, уже зная к чему клонит хозяин.
— Скажешь портнихе пошить тебе платья из такой же ткани, но, как у всех. А эти распороть.
— Почему? — стало жаль платьев.
— Проверю исполнение, — встал Бригахбург, отходя к окну. — Что тебе говорил Фальгахен в кухне?
Жёсткий недовольный тон сиятельного наводил на мысль, что теперь он будет вязаться к ней по любому поводу.
Девушка повернулась к нему вполоборота, вставая:
— Господин граф, давайте поговорим откровенно.
— Женщина и откровенность — звучит интересно, — ухмыльнулся он, отворачиваясь к окну.
— Не иронизируйте, ваше сиятельство. Если на вашем пути встречались женщины не вызывающие доверия, то это ваши проблемы. Я просто пытаюсь, как могу, быть вам полезной.
Не оборачиваясь, Герард повторил:
— О чём ты говорила с Карлом?
— Он хотел мне о чём-то рассказать, но не успел. Пришли вы. Господин граф, не уходите от разговора и, пожалуйста, повернитесь ко мне. Разве я заслужила такое отношение к себе? Разве я дала вам повод думать обо мне плохо?
