Мне бы выпроводить его подобру-поздорову, дверь входную закрыть и вздохнуть с облегчением, но хорошее воспитание и элементарное чувство сострадания к бедственному положению (ну, а вдруг?!) не позволили повести себя хоть и правильно, но возмутительно.
Миссис Фредкин мерила мистера Тидэя орлиным взором. У неё не глаза, а прожигающие насквозь лучи, при желании достающие и до печёнки, и до селезёнки, и до голого скелета.
Я так и видела, как она составляет таблицу достоинств и недостатков нашего странного гостя. С неё станется озвучить свой вердикт. Но, к моему удивлению, Герда самым светским голосом предложила выпить чаю. Невероятное везение! Я тут же подсуетилась и распорядилась об обеде.
Всё правильно: накормить — и с лёгкой душой выставить. И тут я наконец глянула на свои многострадальные руки. Запястья немилосердно чесались, смотреть я побаивалась, памятуя о страшных царапинах, но, переборов себя, замерла. Моргнула. Опять посмотрела. Вместо рваных красных борозд остались только тоненькие розовые шрамики.
Не веря, потрогала запястья пальцами. В голове стало пусто-пусто. Ударь — и звон пойдёт, как от гонга — баммм!
Я подняла глаза на несносного мистера Гесса. Кажется, он растерялся. Замер столбом. Смотрел мне в глаза и молчал. Ла-а-адно. Молчим, значит. В гляделки играем. Если бы не миссис Фредкин, просто так он бы не отделался. Но при подозрительной домоправительнице скандалить мне не хотелось напрочь.
Дело в том, что Герда нередко покрывала мои небольшие проделки перед батюшкой с одним- единственным условием: я веду себя прилично, как подобает молодой девушке, не влезаю в авантюры, не завожу сомнительных знакомств, не тяну в дом бездомную живность.
В общем, положа руку на сердце, не все пункты нашего соглашения я выполняла свято, но всё же пыталась быть максимально честной.
Посудите сами: если сейчас я начну скандалить и выяснять, куда делись царапины, по ходу разбирательства выяснится, что мистер Гесс: а) незаконно проник в наш гараж; б) прикасался губами к моим рукам; в) беспрепятственно проник в дом, и я ни словом не заикнулась о его, мягко говоря, странном поведении и обращении со мной.
Получается, я нарушила чуть ли не все заповеди миссис Фредкин, и больше мне нет доверия, а потерять расположение нашей строгой, но справедливой домоправительницы не хотелось.
— Мы ещё поговорим об этом! — прошипела я сквозь зубы, потрясая собственными запястьями, как сыщик — уликами.
— Как вам будет угодно, мисс Пайн, — проворковал бархатным котярой этот несносный тип и вежливо склонил голову.
Миссис Фредкин обернулась на звук и подозрительно окинула нас долгим взглядом. Слишком долгим и пристальным. У меня зачесалось между лопаток. Интересно: что у благочестивой женщины в голове? Высказываться она не спешила. Очередная странность: обычно домоправительница особой сдержанностью на язык не страдала.
— Присаживайтесь, мистер Тидэй, — чопорно предложила миссис Фредкин, колыхнувшись всем телом. — Я угощу вас самым лучшим чаем, пока мисс Эренифация переоденется к обеду.
О, да! Она просверлила во мне несколько дыр, давая понять, как возмущена моим внешним видом и полным отсутствием желания выглядеть прилично, как и подобает скромной девушке.
Я почувствовала, как вспыхнула, но возражать не посмела. Я и забыла, что выгляжу эээ… несколько экстравагантно в брюках и удобной блузке. Собственно, я шла в гараж, к своему любимому детищу, и не собиралась знакомиться с молодым человеком, а тем более — приводить его в отчий дом.
Пришлось молча глотнуть обиду и тихо ретироваться, дабы не усугублять и так пошатнувшуюся репутацию.
Герда приготовила праздничное платье. Ну, конечно. Зелёное, как молодая трава, с атласными вставками, кружевами и перламутровыми пуговками на лифе и рукавах.
Я натягивала его со стоном, путаясь в пышной юбке и пытаясь повыше подтянуть вырез. Не сказать, что он выглядел вызывающе, но всё же частично приоткрывал грудь. Тщетное занятие: два мягких холмика всё равно угадывались, и спасти положение могла разве что плотная шаль, которую в такую погоду надевать было бы странно.
Я прошлась расчёской по тугим локонам. Тщательно расчесала тяжёлые пряди, что тут же весело подскочили, как живые. Кудри, знаете ли, и украшение, и мучение одновременно. Аккуратно приподняла и сколола волосы по бокам и решила, что выгляжу достаточно прилично для обеда со странным мистером Гессом.
Пока я боролась с нарядом, нежданный гость и домоправительница нашли общий язык и мило ворковали в столовой.
Миссис Фредкин окинула меня одобрительным взглядом, и я перевела дух. На самом деле, я побаивалась, что она брякнет что-нибудь эдакое при постороннем. Она любила критиковать мою внешность и манеры. Сегодня явно был мой день: Герда не стала придираться и вгонять меня в краску.
— Ваш батюшка, мисс Пайн, прислал записку, чтобы его не ждали. Как всегда, он на своей волне и, видимо, забыл, какой сегодня день.
Грусть клюнула в сердце, но я натянула улыбку, стараясь не показывать, что огорчилась. Не первый и не последний раз отец забывает о семейных праздниках. У него всегда находятся дела поважнее. Точнее, он увлекается настолько, что не может думать ни о чём другом. Всё остальное вылетает напрочь из его гениальной головы.
— У мисс Эренифации сегодня день рождения, — зачем-то объяснила Герда мистеру Гессу, когда мы чинно уселись за стол. Я тут же вспомнила его наглые слова о подарке.
Он, наверное, подумал о том же. Наши глаза встретились, и я вдруг поняла, что плыву, как лодка в бурном море. И крутит меня, как щепку, и вертит во все стороны. Глаза у него — тёплые и ласковые, а улыбка — тонкая, многообещающая, как будто знает этот возмутитель спокойствия что-то такое, о чём я пока не догадываюсь, но обязательно узнаю, дай только ему шанс рот открыть.
Я ущипнула себя за руку под столом, выпрямилась, демонстрируя идеальную осанку, и холодно улыбнулась в ответ. Кивок королевы нижайшему подданному. У мистера Гесса сразу лицо окаменело, словно он уксуса глотнул. Так-то лучше.
Пока мы обменивались молчаливыми любезностями, миссис Фредкин накрыла стол, прочитала молитву, зорко следя, правильно ли сложены руки и достаточно ли почтительно склонены наши головы. Мы вели себя послушно, как дети в церковноприходской школе.
Он меня злил. Безупречный. Исподволь закралось сомнение: а такой ли он иностранец, как расписывал? Как есть прохвост! Говорит гладко, без акцента, ведёт себя, ни на йоту не нарушая правил этикета. Откуда такая идеальная точность во всём? Ювелирная, я бы сказала.
К еде мистер Гесс почти не притронулся. Вежливо ковырялся в тарелке, словно давшая обет вечной диеты склонная к полноте дева.
— Для мужчины вашего роста и комплекции вы слишком скромны в еде, — не удержалась от сурового замечания миссис Фредкин. Так его! Я чуть не подпрыгнула на стуле от радости. Сейчас она задаст перцу этому снобу!
