Энакину оставалось лишь в изумлении покачать головой. В Мос-Эспа на Татуине они с матерью жили скромно и никогда не стремились к роскоши.
Ухмылка прожила недолго.
Гнев и отчаяние заставили его вновь стиснуть зубы.
Вверх — пока они не достигли полукруглого выступа, где располагались ангары цитадели, из которых открывался вид на окружающее ее озеро и гряду поросших лесом гор.
Энакин остановил отряд. Один из спецназовцев поднял руку ладонью наружу, затем хлопнул по виску шлема, показывая, что принимает сообщение. Солдат выслушал, затем передал Энакину условными знаками: «Свита Ганрея поблизости».
— Они прощупывают маршруты для побега, сбрасывая щит и запуская челноки-приманки, — тихо сообщил спецназовец. — Нескольким приманкам удалось уйти от огня турболазеров, миновать кордон и достичь кораблей-баз на орбите.
Мускулы на лице Энакина напряглись.
— Тогда мы должны действовать быстро.
Никто не спорил, когда Энакин обозначил основную задачу. Спецназовцы без вопросов воспринимали тот факт, что личная броня и системы визуализации примитивны по сравнению с могуществом Силы. Они осторожно двинулись сквозь путаницу изысканных коридоров, покинутых в спешке и усыпанных пожитками, потерянными во время бегства.
Когда они приблизились к пересечению коридоров, Энакин подал знак остановиться.
Мгновение он прислушивался: доносившиеся из-за угла звуки напоминали тяжелую поступь боевых супердроидов. Спецназовец слева от Энакина понимающе кивнул, затем протянул за угол голокамеру толщиной в палец и включил голопроектор в своей бронеперчатке. В воздухе сформировалось подрагивающее изображение: Нут Ганрей и его свита из избранных советников. Они спешили вниз по коридору под охраной рослых боевых дроидов: их высокие головные уборы покачивались, богатые мантии развевались на бегу.
Энакин жестом установил тишину и уже приготовился ступить в перпендикулярный коридор, когда с другой стороны вестибюля появился поцарапанный серебристый протокольный дроид и всплеснул руками в радостном удивлении.
— Добро пожаловать, господа! — громко провозгласил он. — Словами не могу выразить, какая радость — встретить во дворце гостей! Я ТС-16, к вашим услугам. Почти все хозяева покинули дворец — говорят, на нас кто-то напал, — но я уверен, что мы сможем предоставить вам все условия для комфортабельного проживания и наместник Ганрей будет чрезвычайно рад…
Зажав рукой маленький прямоугольный динамик ТС-16, спецназовец оттолкнул его в сторону, но было уже поздно. Энакин прыгнул за угол и краем глаза успел увидеть, как неймодианцы бросаются бежать, а красноглазый плосконосый Ганрей кидает нервный взгляд через плечо.
Что до боевых супердроидов, то они сделали разворот на сто восемьдесят градусов и на вытянутых ногах зашагали по направлению к Энакину. Увидев джедая, они подняли правые руки и зафиксировали оружие в позиции для стрельбы.
И коридор наполнился бластерным огнем.
5Квай-Гон Джинн не верил в эффективность ловли на приманку, пришло на ум Оби-Вану, пока они с бойцами спецназа ехали в турболифте на самый нижний уровень крепости. Ловля на приманку предполагает предварительное планирование, а у Квай-Гона не хватало на это терпения. Он принимал события такими, какие они есть, — расправив плечи и смело вторгаясь в центр происходящего, полагаясь на световой меч и свои инстинкты. Должно быть, ему было непросто находиться на попечении у Дуку — превосходного составителя планов и отличного дуэлянта, наставника, предпочитавшего методичный подход в обучении.
А теперь и ситха.
Но в какой-то мере это было логично.
Жажда возвыситься и властвовать в таких людях преобладала.
Некоторое время назад те же самые разногласия стояли в центре конфликтов Оби-Вана с Энакином. Безусловно, Энакин обладал таким могуществом в Силе, какого не было ни у одного из джедаев, когда-либо заседавших в Совете. Но, как раз за разом внушал ему Оби-Ван, сущность джедая не в том, что ты в совершенстве владеешь Силой, а в том, что ты в совершенстве владеешь собой. Когда-нибудь к Энакину придет понимание, и тогда он станет по-настоящему непобедим. Интуиция Квай-Гона позволила Кеноби понять это еще более десяти лет назад, и Оби-Ван чувствовал, что обязан своему бывшему учителю — обязан помочь Энакину исполнить свое предназначение.
Его вера в Энакина была столь велика, что он стал самым стойким его защитником перед теми членами Совета, которые испытывали тревогу из-за геройства молодого человека и неудобство от его доверительных, почти родственных отношений с Верховным канцлером Палпатином. Если Оби-Ван был, как иногда говорил Энакин, для него отцом, которого тот был лишен в детстве, то Палпатин был его мудрым дядюшкой, советчиком и наставником во всем, что не касалось Храма.
Оби-Ван понимал, что Энакин завидует его назначению в Совет. Да и как ему было не завидовать — ему, человеку, которого чуть ли не причисляли к лику святых, называя «Избранным»; человеку, которого поддерживал своими похвалами Палпатин и который был движим желанием показать бывшему учителю, что из него еще может получиться идеальный рыцарь-джедай.
В большинстве случаев смелые действия Энакина позволяли им одерживать победы в безнадежных, казалось бы, ситуациях. Но так же часто от самой грани их отводила предусмотрительность Оби-Вана. Была ли эта дальновидность чем-то врожденным, или она проистекала из того, что Оби-Вана влекла Единая Сила — возможность заглянуть дальше, — он сказать не мог. Но было ясно другое: он научился доверять интуиции Энакина.
Иногда.
Иначе он не смог бы играть роль приманки.
— Следующая остановка наша, генерал, — сказал стоявший позади него Коди.
Повернувшись, Оби-Ван увидел, как Коди вставляет новую обойму в свою DC-15, и услышал знакомое жужжание механизма перезарядки. Он рефлекторно положил большой палец на кнопку активации светового меча.
— Как вы хотите уладить это, сэр?
— Вы знаток военного дела, коммандер. Я следую вашим указаниям.
Коди кивнул, должно быть улыбаясь под шлемом:
— Хорошо, сэр. Задача у нас простая — убить как можно больше врагов.
Оби-Ван вспомнил разговор, который был у него на Орд-Цестусе с клоном по имени Нейт, касавшийся аналогии между джедаями и клонами: первых мидихлорианы побудили служить Силе, а вторые были выращены и запрограммированы, чтобы служить Республике.
Но на этом аналогия заканчивалась, потому что солдаты никогда не останавливались, чтобы взвесить возможные последствия своих действий. Получив приказ, они делали все от них зависящее для выполнения задания, тогда как даже самые могучие джедаи знали минуты сомнений. Квай-Гон всегда осуждал Совет за излишнюю авторитарность и проводимые им жесткие методы обучения. Он считал Храм местом, где в новичка закладывают своего рода «джедайскую программу», вместо того чтобы позволить ему именно вырасти в джедая. Квай-Гон был не понаслышке знаком с явлением, носившим у джедаев негласное название «агрессивные переговоры», — переговоры, в которых световые мечи использовались чаще, чем дипломатия. Оби-Вана интересовало, как бы отозвался учитель о Войне клонов. Он легко, будто это было вчера, помнил, как Дуку насмехался над ним на Джеонозисе, утверждая, что Квай-Гон непременно присоединился бы к бывшему наставнику, чтобы поддержать дело сепаратистов.
