Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Или я слишком бурно реагирую? Те голоса в радионяне нарушили равновесие. Стоило мне подумать о них, и у меня потеют ладони. А может, ничего и не было? Ведь все именно так и считают. И Доминик. И полиция. И даже мои соседи. Голоса слышала только я. И никто не вламывался в наш дом. Никто не похищал Дейзи и даже не делал таких попыток. А что, если они все же похитили того ребенка? Что, если они нанесли увечья родителям? Бросили их умирать? Что же произошло на самом деле? Мне мерзко от того, что я этого не знаю. А вдруг они вернутся за Дейзи?
Я должна оберегать ее. Это моя работа. Мой долг. Встаю, беру Дейзи на руки и проверяю, заперта ли складная задняя дверь. Дважды дергаю за ручку. Все в порядке. Заперта. Я думаю о том, как этим летом целыми днями возилась в саду, оставляя двери и окна открытыми, то заходила в дом, то выходила оттуда, а Дейзи все это время лежала в кроватке, вне пределов моего зрения. Как я могла это допускать?
Я проверяю кухонное окно над мойкой. В нем три створки, но открывается только средняя. Она закрыта, но не заперта, и ключа на месте – на подоконнике – нет. Обычно мы не считали нужным запирать окна. Впредь это не повторится. Я не буду такой беспечной.
Прохожу в гостиную, беру ключ от другого окна и запираю кухонное. Не выпуская Дейзи из рук, проверяю и запираю все остальные окна на первом этаже, а также входную дверь. Затем кладу ключ в карман халата. Надо бы придумать, где его хранить, какое-нибудь надежное место. Поднимаюсь наверх. Я боюсь укладывать Дейзи спать, пока не позабочусь о нашей безопасности. Возможно, перегибаю палку, но появление Дейзи стало для нас чудом. Прошло целых четыре года, в течение которых я пережила три выкидыша, прежде чем мне удалось доносить до конца срока.
В первый раз, когда я забеременела, выкидыш случился на восьми неделях, и ощущение потери было сокрушительным, особенно после того, как я с восторгом рассказала всем о своей беременности, едва узнала новость. Так что потом мне пришлось всем объяснять свою утрату и терпеть исполненные благих намерений соболезнования. Во второй раз мы с Домиником вели себя более осторожно, держали новость в секрете. Но ровно на восьмой неделе произошло то же самое. После этого я несколько месяцев провела как в тумане, убежденная в том, что никогда не смогу выносить ребенка.
Понадобилось еще два года, чтобы снова забеременеть, и на этот раз мне удалось преодолеть этот роковой рубеж в восемь недель. Когда беременность достигла четырех месяцев, мы преисполнились осторожного оптимизма, и Доминик захотел рассказать новость нашим родителям, тем более живот уже был виден. Но я категорически запрещала, что было правильно, потому что ребенку не суждено было родиться. На сканировании в двадцать недель врач не нашел сердцебиение. Наверное, в этот момент я решила, что это слишком болезненно – продолжать попытки. Страх, что надежда родить ребенка не оправдается, был слишком велик.
Однако на следующий год я снова забеременела. Весь период готовила себя к тому, что снова потеряю ребенка. Даже когда на мониторе при двадцатинедельном сканировании появилась здоровая девочка и я услышала сердцебиение, мощное и частое, все равно запрещала себе радоваться и строить планы или покупать детские одежду и оснащение. Но опасения оказались беспочвенными. Наше желание в конечном итоге стало явью, и я родила дочь. Думала, что после ее появления на свет мои страхи рассеются, как клубы дыма, но вместо этого они усилились.
После рождения Дейзи, увидев ее и подержав на руках, я полюбила ее всем сердцем. А еще поняла: хотя она и есть у меня – живая и здоровая, – ее безопасность не гарантирована. Как и безопасность всех нас. Так что я мысленно дала себе слово, что буду защищать ее всеми доступными средствами. И помню об этом обещании каждый день. Не допущу, чтобы кто-то или что-то угрожало моей маленькой семье.
Наконец, когда весь дом заперт, я решаю, что могу позволить себе немного расслабиться. На площадке верхнего этажа от души зеваю. От усталости у меня тяжелеют веки. Мне точно нужно прилечь. Дейзи в полной безопасности полежит рядом со мной в колыбели, а я заберусь в кровать и посплю пару часиков. Мысль о том, что можно будет закрыть глаза, восхитительна. Но прежде чем я получаю такую возможность, раздается звонок в дверь.
Наверное, это почтальон. Можно бы не открывать, но вдруг там что-то важное? А что, если вернулись полицейские с новой информацией? У меня начинает учащенно биться сердце. Я иду вниз с Дейзи на руках – такое впечатление, что она уже прилипла ко мне, как детеныш коалы. Надо бы подумать о слинге.
С бьющимся сердцем и липкими от пота руками я снимаю цепочку, поворачиваю ключ и открываю дверь.
Глава 5
Перед домом стоит мой сосед-очкарик Мартин; пепельно-русые волосы закрывают уши и завиваются, как у фолк-певца семидесятых, руки сложены у груди, словно он собирается начать проповедь. Он вполне безобиден, хотя и немного дерганый, всегда переживает из-за чего-то. Когда мы с Домиником поселились в нашем «анклаве», я совершила ошибку, спросив у Мартина, как тут действует Соседский дозор[3]. Он пустился в долгие и нудные сетования по поводу недостатка ответственности у всех обитателей Магнолия-Клоуз. Не желая попадать в черный список к нашему новому соседу, я заверила его в том, что мы с Домиником обязательно придем на следующее собрание.
Как потом оказалось, в тот вечер в его доме собрались только мы трое. Мы похолодели, когда поняли, что Мартин составил многостраничный список тем по обеспечению безопасности, которые он хотел бы обсудить. Наверное, то был самый скучный вечер в нашей жизни. Когда нам два часа спустя наконец удалось выбраться оттуда, Доминик едва не придушил меня за то, что я согласилась пойти. Я его не винила. Но самым мерзким было другое. Мы сидели в гостиной Мартина, и Доминик заметил над камином фотографию женщины с младенцем – только явно не настоящим ребенком, а куклой.
Доминик спросил у Мартина о женщине. Тот ответил, что это его умершая жена. Доминик спросил насчет куклы. Мартин поджал губы и сказал, что они с женой не могли иметь собственных детей и не стали брать приемного. Он сказал, что Придди была утешением для жены. Доминик, не склонный ходить вокруг да около, стал добиваться от Мартина признания в том, что Придди – кукла. Мартин сказал, что, возможно, она и не настоящий младенец, но для жены Придди была вполне реальна.
Мне было жаль этого человека, а Доминик назвал его психом.
И теперь почти каждый раз, когда я выхожу из дома, Мартин пытается привлечь мое внимание, чтобы рассказать мне о своих проблемах и пожаловаться то на того, то на другого. Я не против. Мне искренне жалко его. Он недавно вышел на пенсию, поэтому у него слишком много свободного времени. Почти как у меня сейчас. Но я не в настроении выслушивать его жалобы. Во всяком случае, сегодня.
– Привет, Мартин. У тебя что-то случилось?
– Я в порядке. А как ты и малышка? – спрашивает он и в улыбке выставляет на обозрение полный рот зубов, похожих на пожелтевшие клавиши пианино. Я бы с радостью дала Мартину телефон нашего зубного врача.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
