Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 165
– Мунтадир, можно задать тебе один вопрос? – выпалила она, прежде чем успела подумать.
Он отозвался сонным голосом:
– Что?
– Почему Али не было среди гостей на свадьбе?
Мунтадир заметно напрягся.
– Он занят командованием гарнизоном в Ам-Газире.
Гарнизоном. Да, то же самое говорили все Гезири, чуть ли не слово в слово, в ответ на любые вопросы об Ализейде аль-Кахтани.
Но в королевском гареме тайное быстро становилось явным. Вот почему Нари были известны слухи о том, что Зейнаб, сестра Али и Мунтадира, много недель кряду по ночам плакала в подушку, когда ее младший брат покинул город. С тех пор Зейнаб всегда выглядела отрешенной – даже сегодня на торжестве по случаю свадьбы.
Она не удержалась и задала настоящий вопрос:
– Он мертв? – прошептала она.
Мунтадир ответил не сразу, и в тишине Нари почувствовала, как неясные эмоции сплетаются в тугой клубок у нее в груди. Но тут ее муж прочистил горло.
– Нет. – Слово было произнесено осторожно. Взвешенно. – Но я предпочел бы не говорить о нем, если ты не против. И, Нари, возвращаясь к тому, что ты сказала раньше… – Он посмотрел на нее тяжелым взглядом, который она не могла разгадать. – Пойми: что бы ни случилось, я прежде всего Кахтани. Мой отец – мой король. Я всегда буду предан прежде всего ему.
В его словах, произнесенных тоном без малейшего намека на теплоту, слышалось недвусмысленное предостережение. Сейчас с ней говорил эмир Дэвабада – и, не дожидаясь ответа, он повернулся к ней спиной.
Нари со стуком отставила стакан, чувствуя, как их едва затеплившаяся дружба затянулась льдом. Внутри начинала закипать досада.
В ответ заколыхался гобелен в другом конце комнаты. Тень, которая падала на Мунтадира, повторяя форму дворцового окна, резко вытянулась, заострилась.
Ни одно, ни второе не удивило Нари. Подобное часто происходило в последнее время – древний дворец словно пробудился, почувствовав, что в его стенах снова обитают Нахиды.
Дара
В багряном свете никогда не заходящего солнца спал Дараявахауш э-Афшин.
Разумеется, спал он не просто сном – глубже сна. Тише сна. Там не было сновидений об упущенных возможностях и безответных чувствах, не было кошмаров об утопающих в крови городах и безжалостных господах. Он лежал на фетровом покрывале, которое выткала для него мать, когда он был еще мальчишкой, в тенистой кедровой лощине. Сквозь деревья виднелся ослепительный сад, который то и дело привлекал его внимание.
Но не сейчас. Дара не вполне представлял, где находится, да это и не имело значения. В воздухе пахло родным домом, семейными обедами и священным дымом огненных купелей. Его веки то и дело приподнимались, но ненадолго, пока птичьи трели и звуки далекой лютни опять не убаюкивали его. Только этого Дара и желал: отдыхать, пока кости не перестанут чувствовать усталость. Пока не выветрится из памяти запах крови.
Маленькая рука легла ему на плечо.
Дара улыбнулся.
– Опять вернулась, сестренка?
Он открыл глаза. Тамима присела рядом с ним на колени, улыбаясь ему беззубой улыбкой. Маленькую фигурку его младшей сестры окутывал саван, ее черные волосы были аккуратно заплетены в косы. Тамима очень изменилась по сравнению с тем, какой Дара увидел ее в первый раз. Когда она появилась в лощине, ее саван был насквозь пропитан кровью, а кожа иссечена и выжжена именами, начертанными тохаристанскими символами. При виде этого он пришел в бешенство: голыми руками он разворотил всю лощину и не остановился, пока, обессиленный, не упал в ее детские объятия.
С тех пор ее раны потихоньку затягивались, начала бледнеть и черная татуировка на его теле – та, что была похожа на перекладины в лестничной спирали.
Тамима запустила пальцы ног в траву.
– Тебя ждут в саду – хотят поговорить с тобой.
Закралось дурное предчувствие. Дара догадывался, какой суд ожидает его в том месте.
– Я не готов, – ответил он.
– Не бойся своей участи, брат.
Дара зажмурился.
– Ты не знаешь всего, что я совершил.
– Так признайся и освободись от этого бремени.
– Не могу, – прошептал он. – Если я начну… Тамима, они утопят меня, они…
Его левую руку внезапно охватил такой жар, что Дара вскрикнул, застигнутый врасплох этой болью. Он начал забывать, что это такое, но жжение прошло так же резко, как и возникло. Он поднес руку к лицу.
На пальце красовалось старое железное кольцо с изумрудом.
Дара озадаченно уставился на него. Он принял сидячее положение. Плотная дремотная поволока спала с него как покров.
В лощине стало неспокойно, холодный ветер прогнал прочь родные запахи и закружил кедровые хвоинки в хороводе. Дара задрожал. Ветер казался живым существом, хватал под руки и ерошил волосы.
Он и глазом не моргнул, как уже стоял на ногах.
Тамима схватила его за руку.
– Нет, Дара, – взмолилась она. – Не уходи. Не в этот раз. Ты уже совсем близко.
Он в недоумении уставился на сестру.
– Что?
Словно отвечая ему, тени в лощине сгустились, изумрудное извивалось и переплеталось с черным. Он не знал, что это за магия… но она дурманила и проникала в самую душу, а кольцо пульсировало на пальце, как бьющееся сердце.
Вдруг все стало просто. Конечно, Дара пойдет туда. Ведь это его долг, и он был хорошим Афшином.
Он подчинился.
Дара высвободился из сестриной хватки.
– Я вернусь, – сказал он. – Обещаю.
Тамима заливалась слезами.
– Ты всегда так говоришь.
Плач сестры доносился все тише, по мере того как Дара уходил глубже в рощу. Птицы смолки – им на смену пришло монотонное жужжание, от которого ему становилось не по себе. Воздух вокруг него начал сгущаться и погорячел. Он снова почувствовал, как руку что-то тянет. Кольцо медленно горело.
А потом его захватили. Похитили – незримая сила подцепила его подобно птице Рух и потащила в свою пасть.
Кедровая лощина сменилась кромешной темнотой. Ничего. Слепящая, пронзительная боль охватила его – он и не представлял, что бывает так больно, словно тысячи кинжалов вспороли каждый мускул тела, пока его влекло – тянуло – по черноте, которая была гуще грязи. Разломанный и собранный заново из фрагментов, острых, как куски битого стекла.
Жизнь с громом ворвалась в его грудь и забила в барабан. По новым венам заструилась жидкость, увлажняя растущие мышцы, и удушающая тяжесть опустилась ему на грудь. Он стал задыхаться, новый рот образовался, чтобы втянуть воздух в легкие. Вернулся слух и принес крики.
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 165
