К противоположной стене комнаты!
— Хашим? — в смятении позвала Сиенна, пытаясь восстановить дыхание. — Что-то не так?
— Не так? — он помолчал, прежде чем ответить, стараясь взять себя в руки и подавить медленно закипающий неудержимый гнев. — Думаю, пришел конец глупым играм, согласна?
Сиенна села на роскошной кровати, осознавая, в каком беспорядке находится ее одежда, и почему-то почувствовала себя униженной. Таким она его никогда не видела и теперь с трудом узнавала.
— Что случилось? — в замешательстве спросила девушка. — Разве… разве мы не займемся любовью? Как надо?
— Считаешь, я снизойду до того, чтобы оскверниться тобою? — грубо спросил Хашим. — Той, которая нагло лжет!
— Понятия не имею, о чем ты говоришь! — однако инстинкт самосохранения заставил ее начать застегивать платье дрожащими пальцами.
— Сама невинность! — в ярости выпалил шейх. — Черта едва! Милые девственницы не раздеваются прилюдно и не позируют для порнографических фотографий!
Тогда Сиенна поняла все с ужасающей ясностью. Тот календарь. Двенадцать снимков. Проклятье.
Сиенна вздрогнула и судорожно вздохнула.
— Ты их видел?
Наверное, в уголке его смятенной души все-таки теплилась надежда на то, что произошла нелепая ошибка, и вот-вот из-за кулис появится ее сестра-близнец… Но сомнения исчезли, когда девушка пристыжено и смущенно посмотрела на него.
Иллюзии мгновенно рассыпались в прах, и Хашим осознал, насколько заблуждался. Глупец, очарованный красотой и мнимой невинностью!
— Да, видел! — воскликнул он, вспомнив, что чуть, было, не представил ее своей семье и думал о ней, как о будущей невесте. Наивный дурак!
— Хашим… пожалуйста… это совсем не…
Единственный раз в своей жизни Сиенна согласилась на такое, чтобы заработать денег на лечение матери, страдавшей от боли, и находившейся на грани разорения. Необходимая ей операция стоила очень дорого. Конечно, подобная фотосъемка была нестандартным способом заработка, но, в то время, у девушки не нашлось других вариантов. И если бы Хашим понял, в каком она пребывала отчаянии, сколь безнадежным казалось положение матери…
— Пожалуйста… Выслушай… я могу объяснить…
— Объяснить? Как получилось, что ты бесстыдно ласкала себя, имитируя оргазм? — несмотря на испытываемое презрение, мужчина почувствовал нахлынувшее желание. Хотя существование календаря и уничтожило их совместное будущее, он не мог отрицать, что фотографии великолепны. — Неужто, считаешь, что этому можно найти сколько-нибудь достойное объяснение?
— Это не…
Но Хашим не услышал, настолько он был разъярен.
— Клянусь головой своего верблюда, ты превосходная актриса — поздравляю! Даже меня одурачила! И как лгала, — добавил он с горечью, в исказившемся голосе, вспоминая уверения Сиенны в том, что она девственница — и любит его.
— Я не лгала! Просто… — Сиенна беспомощно пожала плечами. — Не могла выбрать подходящее время, чтобы сказать.
— Но подходящее время никогда бы не наступило! В нашей традиции такое поведение по отношении к шейху считается возмутительным — ты ведь это знала?
Сиенна, молча, смотрела на Хашима. Конечно, знала — наверное, еще и поэтому скрывала правду. Будто хотела притвориться, что ничего не произошло и можно избежать последствий, продолжая жить в мире фантазий с любимым, позабыв прошлое и не тревожась о будущем. Но надеялась ли она, что в итоге все будет не так, как сейчас? И, несмотря на ее поступок, ситуация разрешится сама собой, по мановению волшебной палочки?
Нет. Хашим бы не простил.
Сиенна не могла вынести его горящего презрением взгляда. Она встала и подобрала свои туфли, густые спутанные волосы падали ей на лицо, скрывая гримасу боли.
Возле двери девушка остановилась.
Крохотный лучик надежды отказывался умирать.
— Значит, все кончено?
— Кончено? — ему хотелось отомстить, причинить боль, уничтожить ее мечты.
— Думаю, ты забываешься. Ожидала чего-то большего, нежели простая интрижка? Я шейх, а ты простолюдинка. — Хашим нанес последний удар. — Всего лишь простолюдинка.
Глава третья
С какой болью, порой, вспоминается прошлое.
Когда дымка воспоминаний растаяла и Сиенна вновь взглянула в холодные глаза Хашима, мучительная боль нахлынула вновь, будто и не было всех этих долгих лет.
Тем ужасным вечером она, стремглав, выбежала из номера, каким-то образом добралась до дома, бросилась на узкую постель и зарыдала в подушку. Сиенна и не думала, что можно испытывать настолько нестерпимую боль, чувствовать тошноту при мысли о еде, хотеть только спать… Но и во сне видеть любимый образ.
В первый и единственный раз, девушка поняла, что значит разбитое сердце — и боялась изведать такое еще когда-нибудь.
Много времени прошло, пока жизнь не начала налаживаться, и Сиенна вновь не поплыла по привычному течению. Но, с тех пор, она изменилась, и теперь уже не была наивной простушкой, не имеющей представления о мужчинах.
Просто повторяй это про себя, твердила девушка, с отчаяньем глядя в знакомое мужественное лицо.
— Вспоминаешь о нашей последней встрече? — спросил Хашим странным тоном.
Может быть, у нее на лбу написаны уязвимость и страдание?..
— Разве можно забыть?
Сиенна безуспешно старалась унять дрожь в голосе.
Любой мелочи достаточно, чтобы события прошлого всплыли перед мысленным взором.
Черные глаза Хашима казались твердыми, как алмаз. Думала ли она, что для него все по-другому? Мужчина почувствовал прилив желания.
— Да, — тихо согласился он.
— Может, стоит записаться на психологическую консультацию, — предложила Сиенна, пытаясь разрядить обстановку, — или тренинг — знаешь, как для тех, кто хочет бросить курить?
Так беспечна, подумал Хашим, — и цинична. Неужели это те черты характера, которые она скрывала? С другой стороны, почему бы и нет? Разве эта девушка не эксперт по маскировке?
— А если я заядлый курильщик? — съязвил он.
Сгустившаяся атмосфера наполнилась чем-то одновременно соблазнительным и угрожающим, невидимым и неслышимым.
— Как это понимать?
— Ну, по крайней мере, тебе прошлая встреча… как бы сказать… принесла определенное удовлетворение.
Ясно, как день — и оскорбительно. Может, физически — да, но на эмоциональном уровне все было бесплодным, словно мертвые пустыни на его далекой родине. Удовлетворение без нежности недостаточно для женщины, и ее оно оставило опустошенной.
— Значит, вот как ты это описываешь? — упавшим голосом спросила Сиенна.
