Ей я сказал, что у меня импотенция. Очень удобно. Она даже сделала вид, что мне сочувствует. Предложила «полечиться». И с такой миной, будто в дерьме искупалась. Но все красиво – сожаление, беспокойство, «дружеская помощь»... Дура.
Но зато у моей дочери есть семья. Мама и папа...»
Я вижу, как Данила старается. Он хочет вспомнить...
– Ничего не вспоминаешь? Данила отрицательно качает головой: «Нет».
– Анхель, – спрашивает он. – А они, эти голоса, они, что, вот так просто говорили во мне и все? Я-то...
– Ты-mо! – восклицаю я. – Ты-то ругался с ними.
– Что?! – не понял Данила.
– Ругался, – повторяю я.
– «Прекратите это. Это нужно прекратить?»
Я тебя спрашиваю: «Данила, что? Что прекратить?»
«Ужасно... Такая жизнь – ужасна...» – вот и весь ответ.
– Так чьи это были голоса? – спрашивает Данила.
– В ком Скрижаль была – в мужчине или в женщине? Я смотрю на него и разочаровано мотаю головой:
– Ты думаешь, это все? Об этих голосах пока вообще можешь забыть...
* * *
Я промучился с тобой весь день и всю следующую ночь. Ты то и дело вскакивал с места, порывался куда-то идти, что-то делать. Переругивался со своими голосами. Я думал – все. Хоть скорую помощь вызывай.
Пытался с тобой поговорить, а ты в крик. Думал чем-то тебя занять, а ты чуть не в драку. В конце концов мне даже пришлось входную дверь на нижний замок закрыть и ключ спрятать, чтобы ты в таком состоянии не убежал никуда.
И снова я задремал только к утру, когда ты чуть-чуть успокоился. И снова меня разбудили чуть свет. Звонят в дверь, а я и понять не могу. Нам, как ты знаешь, звонить некому. По крайней мере, мы никого не ждем. Адреса нашего никто не знает. Хозяин квартиры? Но он уехал на год. Кто это может быть?
Встаю, иду к двери. Ключ не могу найти. Хорошо вчера спрятал. Снова звонят:
– Кто там? – спрашиваю. Отвечает приятный женский голос:
– Откройте, пожалуйста! Я к вам по очень важному делу!
Я думаю, что может быть это кто-то из ЖЭКа, или как это у вас называется?.. Труба протекла, крыша улетела...
Ищу ключ. Нахожу. Открываю.
На пороге женщина – лет сорока или, может, сорока пяти. Полная, с тонкими чертами лица, большими почти зелеными глазами. На ней плащ и масса яркой бижутерии. Черные, по всей видимости, крашеные волосы зачесаны назад в кичку.
– Вам кого? – спрашиваю.
– Вы – Анхель? – говорит она почти утвердительным тоном и улыбается.
– Пусть отдохнет. А вы пока не напоите меня чаем?
– Чаем? – я все еще прибывал в абсолютной растерянности.
– Ну, или кофе? Вы же, наверное, больше кофе любите? – она улыбнулась и прошла в кухню.
И знаешь, тут я, вдруг, поверил, что она ясновидящая. Во-первых, как она нас нашла? Нет вариантов. Во-вторых, как она так сразу меня узнала? Не спросила там: «А вы случайно не Анхель?» Слава богу, мои фотографии пока не развешены на досках «Разыскиваются милицией».
В-третьих, даже если все случайность – откуда она знает о твоем существовании? И откуда ей известно, что тебе предстоит сегодня «большая работа». В чем я к этому моменту уже не сомневался. Наконец, как она догадалась, что ты спишь, а я уже две недели категорически не хочу чая? У меня почему-то от него изжога...
Я проследовал за ней на кухню и остановился в дверях.
– Кассандра, вы должны мне объяснить, что... как... – я сбился, глядя в ее немигающие зеленые глаза.
В России говорят: «Ты сначала напои, накорми, баньку растопи да спать уложи, а уж потом и спрашивать будешь», – Кассандра расположилась за столом и продолжала улыбаться. – Вы же так любите Россию! Нехорошо нарушать ее обычаи. И я ведь не настаиваю на всем списке! Просто чаю. Нет, кофе!
– Кофе... – протянул я и автоматически взялся за кофеварку. – Как вы нас нашли?
– Очень просто – увидела, – ответила Кассандра.
– «Увидела» – это в каком смысле?
– Как и все, что я вижу внутренним взором, – объяснила женщина. – Сахара не надо...
– Сахара не надо, – машинально повторил я. – И чего вы хотите?
– Я хочу вам помочь, – ответила она, спокойно и буднично.
– Помочь в чем?
– Я знаю человека, в котором скрыта Скрижаль Завета. Без меня вы все равно его не найдете. А у вас молоко есть?
Это заявление показалось мне столь странным, что я чуть было не опрокинул чашку из-под кофеварки.
– Почему не найдем?
– Потому что он в коме, – ответила Кассандра с тем же спокойствием и с той же уверенностью. – Так я могу рассчитывать на молоко?
Рассчитывать на молоко... – протянул я. – Да, можете.
Я поставил перед Кассандрой прозрачный стакан, налил в него кофе и достал из холодильника точно такой же прозрачный молочник.
– Вот и хорошо. Присаживайтесь, – сказала она. – И вы сможете.
– Что смогу? – не понял я.
– Смотрите внимательно...
Она подняла стакан и молочник над столом, примерно до уровня своего лица. И медленно налила молоко в стакан с кофе. Кофе на моих глазах стало белым. Абсолютно. Как чистое молоко. После этого она стала переливать его обратно в молочник, и там оно стало черным. Абсолютно. Как кофе, никогда не знавшее молока.
Дальше она повторяла эту процедуру раз за разом. Черный кофе то становился белым молоком, то белое молоко становилось черным кофе. Это происходило у меня на глазах! Фантастика! Я был зачарован. Я смотрел на этот танец жидкостей и с каждым новым повторением приходил все в больший и больший восторг.
Кассандра смотрела на меня своими зелеными глазами и улыбалась, как любящая мать, нашедшая способ развлечь своего малыша.
Закончив с этим поразительным фокусом, она достала карты Таро.
– А сейчас я покажу тебе то, что ты давно хотел увидеть, – сказала она.
И карты, словно по мановению волшебной палочки, легли на столе пестрым веером .
* * *
Вот – Кассандра провела рукой над картами, и семь из них открылись. – Все семь карт – карты Великих Арканов. Это значит, что расклад окончательный. Вы с Данилой встали на кармический путь, и ваши судьбы больше вам не принадлежат. Вы должны следовать своему кармическому пути. Семь карт: Колесница, Повешенный, Башня, Судный День, Дьявол, Солнце и Дурак.
Я уставился в эти карты.
– Видишь, – говорит Кассандра. – Солнце противостоит Дьяволу, светлая сторона – темной. Солнце – путь к свету и ясности. Утверждение Истины подобно восходу солнца. Дьявол – темная сторона силы. Самый изощренный из трюков Дьявола – это убедить нас в том, что его нет, что он выдумка. Но Зло, как его ни назови, существует.
