Джерад с изумлением уставился на нее.
– А вы умеете поддерживать чистоту в доме?
– Я готова делать все, если это правомерно с юридической точки зрения.
– Понятно, – пробормотал он, а затем медленно, словно обдумывая ее слова, произнес: – Зайдите-ка ко мне завтра, и я сообщу вам о своем решении. Э—э… передник приносить не нужно.
Увидев, что Мэррин встала и направилась к двери, он негромко поинтересовался:
– Вы ничего не забыли?
Мэррин едва не застонала. Она забыла самое главное – деньги! Ну что за человек! Почему он вызывает у нее самые противоречивые эмоции? То ей нестерпимо хочется ударить его, то, как сейчас, улыбнуться и поблагодарить. Девушка вернулась к столу и взяла конверт.
– Спасибо, – со спокойным достоинством проговорила она.
– Погодите, – вместо ответа сказал Монтгомери. – Вас, как я понял, нельзя отпускать одну, когда вы при деньгах. Сейчас вызову шофера.
Вот оно, сладкое мгновение! Сейчас она поставит его на место, чтобы слишком не зарывался.
– Не стоит беспокоиться, сегодня я за рулем. Но ее внутреннее ликование длилось недолго.
– В таком случае я вызову кого-нибудь из охраны, чтобы проводил вас до вашей машины, чтобы ничего не случилось на кратком отрезке пути до стоянки, – невозмутимо произнес Джерад.
От возмущения Мэррин потеряла дар речи. Она даже не помнила, попрощалась ли с Монтгомери, но, честно говоря, обрадовалась, когда огромного роста охранник довел ее до стоянки. Вчерашнее происшествие не прошло для нее даром… Однако что за выражения выбирал этот невыносимый Монтгомери! «Вас нельзя отпускать одну»!
Странное дело – чем ближе Мэррин подъезжала к дому, тем меньшее желание испытывала отдать брату деньги, полученные от Джерада. Ей—богу, смешно, думала девушка, ведь только ради этого она и ездила сегодня в «Роксфорд Уоринг». А ларчик просто открывался: Роберт расплатится со своими кредиторами, а вот она станет должницей. Должницей Джерада Монтгомери.
Роберт выбежал навстречу сестре, едва увидел из окна се машину. Мэррин протянула ему конверт, а заодно и ключи от замка зажигания. Лицо Роберта засияло.
Никогда тебе этого не забуду! – заверил он ее.
В доме было тихо; Кэрол куда—то ушла с маленьким сыном. Мэррин переоделась в слаксы и футболку и принялась пылесосить ковер в гостиной. Мысли о Джераде Монтгомери не покидали ее. Что неудивительно в свете того, что сегодня произошло. Он совершил благородный поступок по отношении к ней, и она просто обязана отплатить ему за доброту.
«Зайдите-ка ко мне завтра».
Куда, когда – не сказал. Если исходить из того, что завтра суббота, он ждет ее дома.
Закончив уборку и прекрасно понимая, что через пару часов в доме снова воцарится полный хаос, Мэррин испекла пирог. Будет с чем появиться завтра у дяди Амоса. Ее мама каждую субботу пекла пирог для брата, и Мэррин с радостью продолжила традицию.
Всем прочим дядя Амос предпочитал пироги с кишмишем.
Около семи вечера позвонил лучший друг Мэррин Берти Армстронг.
– Я тут собрался пропустить кружечку в «Буйволе». Сходим вместе?
Пива Мэррин не хотелось, но, вспомнив, что отныне ей, видимо, придется работать на Монтгомери, она согласилась. Когда еще выдастся свободный вечерок?
– Я за тобой заеду, – пообещал Берти.
Разговор длился еще минут двадцать, несмотря на то, что через пару часов предстояла личная встреча. Они дружили уже много лет, но о последних событиях в своей жизни Мэррин все—таки умолчала.
Из «Буйвола» она вернулась после одиннадцати. В доме было тихо, все уже легли спать.
Все—таки хорошо, что Берти вытащил меня попить пива и поболтать, думала Мэррин, забираясь под одеяло. Однако ночью опять проснулась, увидев очередной дурной сон. Последствия стресса дают о себе знать, пришла она к выводу. Невозможно подвергнуться нападению бандитов, а потом просто встать, отряхнуться, как гусь, и начисто обо всем забыть.
Потом она снова заснула, но под утро Сэм решил проверить силу своих легких. Вот интересно: малыш орет на весь дом, однако слышит его почему—то одна Мэррин. Впрочем, она не винила Кэрол. Видимо, невестка так изматывалась с ним за день, что ночью попросту прятала голову под подушку. И Мэррин пошла к племяннику.
Поскольку Джерад Монтгомери не назвал конкретного времени, а дядя Амос привык к ее утренним визитам, Мэррин решила сначала съездить к старику, а после полудня отправиться к Джераду.
– Как прошла неделя? – спросила она дядю Амоса.
– Да так, поцапался с редактором по поводу одной блестящей идеи, которая пришла мне в голову. А как у тебя?
И под угрозой смерти она не рассказала бы этому милейшему человеку о нападении хулиганов и последующем визите к Монтгомери. Иначе дядя Амос предложит себя в качестве ее телохранителя и, что еще хуже, начнет страдать, потому что не может помочь деньгами.
– О, у меня все великолепно, – улыбнулась Мэррин. – Сварить кофе?
– На кухне небольшой… э—э… беспорядок.
А когда там был порядок?
Когда они перекусили, Мэррин принялась разгребать Авгиевы конюшни, то есть перемыла скопившуюся за неделю грязную посуду.
– Придешь к нам на ленч завтра? – спросила она, заранее зная, что ответ будет отрицательным.
– После того, что случилось в прошлый раз? – ухмыльнулся Амос.
Когда—то он был женат, но супруга быстро устала от своего непутевого мужа и, как сетовал дядя Амос, сбежала от него с первым встречным—поперечным. Брак их был не только недолговременным, но и бездетным. Поэтому опыт общения Амоса с детьми сводился к Мэррин и Роберту. А они, надо сказать, сильно отличались от визгливых и непоседливых Куинни с Китти. Девчонки действовали старику на нервы и на барабанные перепонки.
В воскресенье, на которое сейчас ссылался дядя Амос, Куинни и Китти превзошли самих себя, а крошка Сэм орал так, что уши закладывало даже у Мэррин.
– Они что, научились, наконец, приличным манерам? – поинтересовался Амос.
– Девочки привыкают к новой школе, – дипломатично ответила Мэррин.
Неспешная беседа с дядюшкой немного успокоила ее, но по мере того, как она приближалась к своему дому, ею снова овладело беспокойство. Однако делать нечего, поездка к Джераду Монтгомери неизбежна.
Для визита Мэррин выбрала элегантный льняной костюм кремового цвета. Переоделась, тщательно причесала волосы, подправила макияж. Спустилась вниз и, виртуозно увертываясь от липких пальчиков, вымазанных джемом, без всяких объяснений выскользнула из дома.
Джерад Монтгомери сам открыл ей дверь. У Мэррин почему—то сердце беспокойно дрогнуло. Джерад выглядел так, будто удивлен ее посещением.
