Толпа заволновалась. Послышались угрозы в адрес пленников.
В отличие от Морнгрима Сторм не стала дожидаться, пока наступит тишина.
– По-моему, вполне очевидно, что эти двое являются истинными убийцами нашего доброго друга, – возвысив голос, прокричала она в толпу. Миднайт попыталась протестовать, но хорошо подогнанный кляп не позволил ей издать даже громкого стона.
– Стойте! – закричал Тербаль, взмахнув своим посохом. Старый воин обернулся к Морнгриму: – Мы не имеем права считать этих людей виновными заранее. Мы собрались здесь для того, чтобы выяснить истину, а не для того, чтобы вершить самосуд!
Толпа загудела, выражая явное недовольство речами Тербаля. Кайрик посмотрел на Келемвара, но воин был слишком поглощен созерцанием событий, происходящих на помосте. Тербаль покачал головой и вернулся на свое место. Морнгрим ударил рукоятью меча по столу.
– Если подобное повторится еще хоть раз, то суд пройдет за закрытыми дверями! – выкрикнул властитель. Толпа тотчас смолкла, а стражники с рвением принялись вылавливать крикунов, не пожелавших прекратить шум.
– Обвинение вызывает Рэймона из храма Летандера, – объявила Сторм, и вперед в сопровождении стражника выступил белокурый человек, облаченный в красные одеяния с золотой каймой. – Расскажи нам, когда ты в последний раз видел Эльминстера живым, – приказала Сторм.
Жрец нахмурился, словно вспоминая что-то, затем начал говорить:
– В день битвы за Долину Теней мне приказали охранять храм Летандера до появления Эльминстера.
– Охранять? От кого? – спросила Сторм. – Чего опасались твои собратья-жрецы?
Рэймон поморщился, словно ему задали абсолютно нелепый вопрос.
– В этот же день, чуть раньше, на храм Тайморы было совершено нападение. Мы все были потрясены до глубины души. Жрецов Тайморы жестоко умертвили, храм осквернили, а на стенах кровью жертв вывели символ Бэйна. Пропали и все целебные снадобья, хранившиеся в храме Тайморы.
– И вы опасались, что нечто подобное может произойти и с вашим храмом?
– Да, именно так, – произнес Рэймон. – Эльминстер сказал, что ему нужно сделать в храме нечто важное. Он пообещал, что защитит храм в наше отсутствие.
– Даже ценой своей жизни? – наклонилась к жрецу Сторм.
Тербаль шагнул вперед, жестом давая понять, что он протестует.
– Она заставляет его говорить то, что ей хочется услышать. Пусть он сам говорит за себя!
Глаза Морнгрима вспыхнули недобрым огоньком.
– Продолжай, Сторм.
Женщина-бард нахмурилась и отошла от Рэймона.
– Когда Эльминстер пришел к храму, он был один? – через некоторое время спросила она.
Жрец отрицательно покачал головой и указал в сторону заключенных:
– Нет. С ним были эти двое.
– Можешь ты попытаться описать настроение Эльминстера в тот момент?
Рэймон, казалось, не ожидал подобного вопроса.
– Ты серьезно? – почти беззвучно прошептал он.
– Можешь быть уверен, что здесь нет никого серьезнее меня, – мрачно произнесла Сторм.
Жрец шумно сглотнул:
– Он был слегка раздражен, но не более чем всегда. Вы ведь знаете Эльминстера.
В толпе раздалось несколько смешков, однако лицо Сторм оставалось непроницаемым.
– Можно ли сказать, что Эльминстер был чем-то взволнован? Не огорчало ли его присутствие подсудимых? – продолжала она.
Рэймон выглядел очень серьезным.
– Я не знаю, что его беспокоило. Одно могу сказать с уверенностью, – быстро произнес жрец, указывая на Адона, – когда я собрался уходить, тот, что со шрамом, остановил меня и сказал, что солдаты Бэйна заплатят за все, что они сделали со служителями Тайморы.
Сторм кивнула:
– И последний вопрос. Считаешь ли ты, что подсудимые убили Эльминстера?
Тербаль бросился к Морнгриму:
– Милорд, это уж слишком!
Лицо властителя потемнело.
– Решать, «слишком» или «не слишком», буду я! – прогремел он и повернулся к жрецу: – Отвечай на вопрос!
Жрец с явной ненавистью посмотрел на пленников:
– Если бы я мог, то убил бы их собственными руками прямо сейчас. Столько людей, многие из которых едва вышли из детского возраста, погибли, защищая свой город. И пока герои отдавали свои жизни, эти двое, словно насмехаясь, оскверняли их святыню!
– Я закончила, – произнесла Сторм, занимая свое место подле Морнгрима.
Прежде чем заговорить, Тербаль внимательно оглядел Рэймона:
– Видел ли ты сам лично, чтобы жрец со шрамом или эта женщина причинили Эльминстеру какой-нибудь вред?
– Мы лишились храма! Нам придется отстраивать заново…
– Отвечай на вопрос, – невозмутимо произнес Тербаль.
Рэймон затрясся от гнева:
– Я ничего не видел!
– Благодарю, – сказал Тербаль. – Можешь быть свободным.
Один из стражников взял Рэймона за руку и повел его прочь. Жрец вырвался и, обернувшись к помосту, прокричал:
– Я не видел, как вставало солнце сегодня утром. И что, разве мы сидим в темноте?!
– Достаточно! – решительно произнес Морнгрим, и тут же еще двое стражников подхватили Рэймона под руки.
Толпа пришла в неистовство. Пока Рэймона тащили прочь, он успел выкрикнуть:
– Они виновны и заслуживают смерти!
Проворные стражники выхватили из толпы еще нескольких ярых смутьянов и выдворили их из зала. Шум на улице неумолимо нарастал.
Кайрик присел на скамью и запустил пятерню в свою густую шевелюру. «И ради этого стада мы рисковали своими жизнями, – подумал вор. – Мы спасли их город – и все для того, чтобы нас же в нем и судили».
Затем внимание Кайрика привлек Адон. Жрец сидел, тупо глядя перед собой, и, казалось, совершенно не осознавал всю серьезность положения. Во рту у него не было кляпа, но он и не требовался, так как Адон продолжал молчать. «Ну скажи хоть что-нибудь, ты, жалкий болван! – думал Кайрик. – Если не ради себя, то хотя бы ради Миднайт!»
Но Адон продолжал хранить молчание, даже когда на допрос был вызван Лео. Перед судом предстал зеленоглазый рыжеволосый юноша с гордым лицом и поистине королевской осанкой. Он внимательно рассматривал Сторм Сильверхэнд.
– Я секретарь Эльминстера, – произнес Лео твердым голосом. – Когда Миднайт и Адон впервые появились у башни мудреца, то их сопровождал Хоксгард, временно назначенный главнокомандующим. – Лео взглядом обвел толпу. – Также с ними были Келемвар и Кайрик.
– Не припомнишь ли ты чего-нибудь необычного, происшедшего во время беседы Эльминстера с чародейкой? – спросила Сторм.
