— Так нужно… Нужно свернуть и поехать другой дорогой! — Остужев схватил пистолет. — Мы обманем их ожидания!
— Специалист по этим вопросам я, а не вы! — напомнил Ханс. — Свернуть нельзя, они тут же набросятся на нас. Их больше, они лучше вооружены. Чемодан, вот что вы должны доставить Штольцу. Это важно, Александр! Более важно, чем наши жизни, хотя набит он… довольно-таки презренными вещами. Ну, все. — Он выглянул в окно. — Сейчас въедем в сад. Я в вас верю, герр Остужев. Как только карета остановится, вы выпрыгнете из нее с чемоданом и, прикрываясь им справа — запомните, справа, слева вас прикрою я, — прикрываясь им, добежите до ограды. Потом повернете налево и вскоре увидите дом. Лакеи предупреждены, вас встретят и проводят. Если так получится, что вы останетесь один, запомните: ничего никому не говорите, кроме Штольца.
— Да почему я должен вам верить?! — взорвался Остужев. — Мой начальник всего лишь приказал мне доставить чемодан в дом Богарне!
— Ну так и сделайте это. Только не забудьте пистолет, когда будете выпрыгивать. Может пригодиться.
За окошками экипажа замелькали деревья, карета въехала в сад. Всхрапнули лошади, резко останавливаясь, выругался кучер, экипаж качнулся на рессорах, едва не сбросив Остужева с сиденья. Он поднял оружие, лихорадочно соображая, в какую руку взять чемодан, чтобы ловчее было выхватить второй пистолет, лежавший в кармане сюртука. Выходило, что в правую, но тогда пистолет придется держать в левой — неудобно. Его охватила паника.
— С Богом! — по-русски крикнул Ханс, распахивая дверцу. — Не верь никому, кроме Штольца! Пошел, Саша, пошел!
Прозвучали выстрелы. Немец выпрыгнул первым, с двумя пистолетами в руках. Когда Остужев оказался снаружи, уже сильно пахло пороховым дымом, а прямо возле кареты лежали два мертвеца: Ханс не потерял даром ни мгновения.
— Дай! — Уверенным движением, будто сам его туда запихивал, немец выдернул из кармана Александра пистолет. — И беги! Прикройся чемоданом, я же говорил!
Он еще не был уверен, делая первые шаги. Его прикрывали, и бежать — стыдно! Надо принять бой! Но чемодан Штольца, тот, что дороже их жизней, следовало непременно доставить Карлу Ивановичу. Раздираемый этими противоречиями, Остужев побежал было, потом оглянулся и увидел, как на землю рухнул с крыши кареты кучер-эльзасец, роняя откуда-то появившийся мушкет. Ханс, припав на одно колено, держался за раненую руку.
— Беги, Саша!
Прямо перед Остужевым откуда-то взялся показавшийся огромным незнакомец с обнаженной саблей. Александр выпалил в него раньше, чем успел подумать. Гигант пошатнулся, но не упал. В панике Александр побежал — чемодан! Главное не их жизни, а чемодан! Сзади снова стреляли. На бегу он поднял свой драгоценный груз и прикрыл им голову. Глупая предосторожность! Он целятся не в голову, а в спину, и теперь, когда он уже потерял те первые, драгоценные секунды, враги вряд ли промахнутся. И все же, возможно, у него еще есть крохотный шанс… Он с размаху налетел на ограду.
Темно. Позади все стихло, и означать это могло только одно — Ханс мертв. Остужев, спотыкаясь и бормоча про себя молитвы, побежал влево, как учил Ханс. И почти сразу увидел огни. Большой, светлый дом Жозефины Богарне полнился гостями, и там понятия не имели, что случилось минуту назад. Впрочем, обеспокоенные лакеи, вооруженные мушкетами и факелами, заняли позиции на заднем дворе — выстрелы они слышали. Но в революционном Париже часто постреливали по ночам.
— Я гость! — по-французски закричал Александр, приближаясь. — Я секретарь руководителя русской миссии! На нас напали, вот только что!
— Напали? — Начальник этой наспех собранной стражи опустил мушкет, лишь когда Остужев подошел к нему на расстояние в три шага. — Что ж, это у нас теперь нередко случается. Мы живем в свободной стране! Ваше имя?
— Александр Остужев, секретарь Карла Штольца, — проговорил секретарь, с трудом успокаивая дыхание. — Здесь должен быть мой шеф, вы не могли бы проводить меня к нему?
— Ос-тю-жоф… — смешно выговаривая русскую фамилию, повторил француз, все еще подозрительно приглядываясь к Александру. — В банкетный зал я вас, конечно, не впущу. Но вы можете подождать вашего патрона в одной из комнат. Следуйте за мной. Граждане! — обратился он к лакеям, которых, вероятно, по революционным традициям следовало называть как-то иначе. — Вернитесь в дом, утром мы разберемся, что там произошло!
Утром! Остужев, медленно приходя в себя и все еще обнимая чемодан, вдруг нащупал в нем отверстие от пули. Выходит, не зря он прикрывался им? Он шел за французом и все никак не мог поверить, что тела Ханса и незнакомого кучера-эльзасца останутся лежать возле карет до утра. Или враги заберут их, чтобы замести следы? И кто, черт возьми, эти враги?! Его снова начала трясти нервная дрожь.
— Если случилось что-то серьезное, я могу донести в полицию.
— Нет! — Остужев вспомнил слова Ханса. — Если можно, я прошу вас, как можно скорее сообщите мсье Штольцу, что я здесь и жду его!
Александра разместили в крохотной комнате, предназначенной, видимо, для прислуги. Почти все помещение занимала небольшая кровать, рядом с ней втиснулись стул и крохотный шкаф, а к стене возле двери был прикреплен умывальник. Остужев сел на стул, прижал к себе чемодан, о содержимом которого не имел ни малейшего понятия, и стал вспоминать родные края. Он надеялся, что это поможет унять то стыдное для мужчины волнение, которое более всего походило на запоздалый страх. Штольц появился минут через десять, и не один. С ним вошел высокий брюнет с посеребренными висками и сам наскоро представился:
— Клод Дюпон! Что произошло?
— На нас напали… — Остужев покосился на Штольца, и тот утвердительно кивнул. — Боюсь, наши люди, Ханс и тот кучер из Эльзаса, они погибли. Но, может быть, Ханс еще жив! Что происходит, Карл Иванович? Почему вы мне ничего не сказали?
— Чемодан все время был с тобой, Саша? — Штольц забрал у Остужева драгоценный груз и осмотрел дыру от пули.
— Да, я не выпускал его из рук.
— Это хорошо, мой милый. А про Ханса придется забыть. Славный был человек. Но они не оставляют живых свидетелей и пленных не берут. По крайней мере таких пленных, как Ханс.
— Кто же это — они?! — воскликнул Александр. — Карл Иванович, кто выступает против нас? Роялисты? Англичане?
— Англичане, — веско сказал Дюпон, не позволяя Штольцу ответить. — Англичане хотят задушить Республику, а это не в наших интересах. В том числе не в интересах Российской империи.
— Мсье Дюпон — весьма влиятельный человек, — поспешил заметить для Остужева Штольц. — Весьма влиятельный, но и весьма незаметный, если ты понимаешь, Саша, о чем я говорю.
Александр кивнул, хотя мало что понял. Он сообразил, что выглядит невежливым, оставаясь сидеть, вскочил и поклонился.
— Привыкайте, мсье Остужев! — довольно сурово обратился к нему Дюпон. — Привыкайте к Франции. Здесь, в Париже, сейчас центр Европы, и чаша весов в любой момент может склониться в любую сторону. Ваша задача, как и задача Карла, — чтобы эта чаша не принесла беды России, верно?
