Кейзия сжала руками свои набухшие груди и, мотая головой из стороны в сторону, стала щипать и дергать соски. Чарльз с интересом наблюдал игру страстей на ее лице, не забывая творить чудеса с ее сокровенными углублениями и выпуклостями в промежности, разбухшей, покрасневшей и горячей.
Кейзия пришла в неистовство от всех этих его знаков внимания. Ей было приятно осознавать, что она не ошиблась в своих предчувствиях, что он действительно обладает редкой нежностью и страстностью. Более того, он стоически терпел муки неутоленного сладострастия, заботился лишь о ней, а не о себе. Его член рвался из-под молнии наружу, мошонка, вероятно, тоже разбухла, но он упорно повторял:
— Кончи, моя дорогая, я прошу тебя!
Наконец его старания увенчались успехом: Кейзия достигла пика экстаза и разразилась дикими стонами, не в силах молчать, когда внизу живота возникли спазмы.
Чарльз вскочил и, наклонившись, жадно поцеловал ее в губы, словно бы желая разделить с ней радость оргазма. Потом он стал покрывать поцелуями ее лицо и поглаживать ладонями по волосам.
Постепенно дыхание Кейзии нормализовалось, сердце стало биться в нормальном ритме. Но во влагалище ощущалась тягостная пустота, стенки его продолжали судорожно сжиматься. Она открыла глаза и, погладив ладонью его по гладко выбритой щеке, спросила:
— А тебе самому разве не хочется испытать удовольствие?
— Конечно же, «хочется, моя прелесть, — с иронической улыбкой ответил он. — Но чутье говорит мне, что ты пока не готова к соитию со мной. Ведь оно для тебя не пустячное дело, верно? И тебе будет трудно насладиться им в полной мере, пока ты не разорвешь отношения с Торином. Я подожду.
— У тебя есть любовница? — спросила Кейзия, почему-то испытывая легкое раздражение при мысли, что Чарльз привязан к другой женщине.
— В настоящее время нет. Я хотел бы завязать с кем-то более серьезные отношения, чем те, что основаны на желании быстренько удовлетворить свою страсть. Не все мужчины одинаковы в этом плане, надеюсь, ты это знаешь.
Его взгляд был настолько искренним, что Кейзия устыдилась своих подозрений и еще раз убедилась, что утратила веру в представителей мужской половины человечества. Умелые и нежные ласки Чарльза наполнили ее уверенностью в себе и спокойствием. Он вел себя, как истинный джентльмен, напомнив ей, что благородное поведение все еще возможно в нынешний суетливый и корыстный век, агонизирующий в преддверии неизбежного финала.
— Прости, Чарльз, я вела себя глупо, — смущенно пролепетала она, приняв сидячее положение и собираясь уйти. — Рано или поздно я разберусь в своем отношении к Торину.
— Лучше не откладывай это в долгий ящик, — наставительно сказал Чарльз и протянул руку, чтобы помочь ей встать. — Поезжай на встречу с агентами фирмы «Рейвенхерст», а потом позвони мне и расскажи, чем закончился ваш разговор. У тебя ведь есть номера всех моих телефонов, не так ли?
— Да, спасибо тебе за все, — сказала Кейзия и стала приводить себя в порядок.
— Я вызову такси, — сказал Чарльз. — Да, вот адрес! — Он отдал ей сложенный вчетверо листок бумаги. — Я провожу тебя до лифта.
Когда дверь кабины закрылась и она стала опускаться, Кейзия потрогала щеку, на которой еще горел прощальный поцелуй Чарльза, и подумала, что с радостью осталась бы с этим мужчиной навсегда. Ей вдруг стало страшно возвращаться в опасный мир человеческих страстей. Но уже в следующее мгновение женское любопытство, растревоженное рассказом Чарльза о компании «Рейвенхерст», взяло верх над опасениями, и Кейзия, сделав глубокий вдох, стала обдумывать свои следующие шаги к намеченной цели.
— Это звонил Чарльз Хэгли. Он сказал, что пришлет к нам одну из своих артисток, — грудным голосом произнесла Магда, нежась в джакузи, занимавшем значительную часть просторной комнаты. На фоне черной мраморной ванны ее розовая кожа казалась глянцевитой и шелковистой.
— Она хочет работать у Джерарда? — спросил Джонти, войдя в ванную и сбросив на пол халат, чтобы присоединиться к Магде.
— Конечно, дорогой! Но сначала мы с ней тоже немножко развлечемся. — Она хрипло рассмеялась.
— Прекрасно, — ответил он и залез в джакузи. Магда окинула его сладострастным взглядом и подумала, что он отлично обрамляет ее смуглую красоту. Джонти являл собой образчик холеного английского аристократа с типичной для этого класса внешностью — гибким телом, светло-каштановыми волосами, бледным лицом и голубыми глазами с поволокой, напоминающей дымку, зависшую над котсволдскими холмами в предрассветный час.
— О да! — воскликнула она. — Мы славно повеселимся! Магда протянула руку к его мошонке и сжала ее в кулаке. Пенис тотчас же встал, розоватый и толстый, и уставился на нее своим единственным слезящимся глазом.
— Прекрати, шалунья! — прорычал Джонти.
— Не сердись, дорогой. Тебе ведь самому приятно! — промурлыкала Магда, совсем как большая кошка, и, прищурившись, добавила:
— Или тебе напомнить, что ты должен мне подчиняться?
Джонти побагровел, пенис задрожал от напряжения.
— Я хочу спокойно принять ванну. Я все утро суетился и страшно вспотел. Мне нужно отдохнуть и привести себя в порядок, — сказал он. — А Джерард наверняка заждался свежего куска мяса. Вот уж он обрадуется, когда мы принесем ему его на тарелочке!
Он плюхнулся в воду и сел напротив Магды, раздвинув ноги. Она дотронулась пальчиками ступни до его мошонки. Джонти вздрогнул и откинул голову на край ванны. Магда легонько надавила большим пальцем ноги на основание торчащего члена, потом переключилась на фиолетовую головку.
Джонти зарычал, словно грозный лев, чем еще больше возбудил Магду. Ей нравилось ощущать свою власть над этим богатым изнеженным аристократом, не ведающим в отличие от нее, что такое лишения и нужда. Она достигла своего нынешнего положения, пускаясь во все тяжкие и не гнушаясь самых подлых приемов. И теперь она упивалась своими достижениями. Ни Джонти, ни властолюбивый Джерард Фарнол уже не могли обойтись без нее.
Она потеребила головку члена пальчиком и подумала, что здесь-то и находится то самое слабое местечко, ради ублажения которого мужчины готовы пойти на все. И как бы ни пытались они завуалировать свои низменные устремления, какой бы дымовой завесой ни маскировали свои похотливые намерения, все равно рано или поздно эти покровы с них спадут, обнажив сущность сластолюбивого зверя, готового воткнуть пенис в любую щель.
Они до самой смерти остаются мальчишками, только их игрушки становятся более дорогими и изощренными. Любой нормальный мужчина стремится присосаться, словно младенец, к женской груди и утонуть в лоне, откуда он когда-то и появился на белый свет. Как хорошо, что она родилась не мужчиной, а женщиной, подумала Магда и победно придавила ступней весь мужской причиндал Джонти.
Он брызнул на нее водой, подняв ладонью волны, и, подавшись вперед, попытался поцеловать ее груди, шепча:
— Ты моя богиня, Магда!
