— Познакомьтесь, — наконец разрядил обстановку Маркус, — это Катьеирина.
— Коверкать собственный язык мы не будем, — оборвал его мерцающий мужчина. — Эквивалент твоего имени в современном языке — Кайлин, поэтому — привыкай.
— Вы, насколько я поняла, и есть мой опекун?
— Да, меня зовут Гийон. Это Рихтор и его жена Сианна.
— Очень приятно, — Катя протянула руку Гийону, чтобы поздороваться, но тот только отвернулся в ответ. Тогда она наклонилась к Рихтору, и, увидев, как тот засмеялся ей в лицо, опустила руку.
— Рукопожатие — знак уважения. А ты здесь — никто! — отчеканила девушка и вызывающе улыбнулась.
Кайлин никак не ожидала такого приема. Кем она была для них? Человеком? А разве можно так вести себя с человеком?
Ее подбодрил Маркус, который уложив свою тяжелую ладонь ей на плечо, придвинул стул и усадил за стол.
— Тебе все-таки не нравится твое новое имя? — мягко спросил он.
— Мне все равно, — ответила она и, казалось, согнулась еще больше.
Гийон смотрел на это "чудо в перьях", и задавался вопросом: какого черта Цемеи понадобилось от этого пугала? Она не производила впечатления сильной женщины. Она была убогой во всем: в своих движениях, манере держаться и в собственном внешнем виде. Он бы мог разглядеть ее глаза за этой оправой, да и что там говорить, он бы мог обмерить ее фигуру под всей этой одеждой, но она настолько не привлекла его внимания, что он даже не стал напрягаться.
— Сегодня тяжелый день, — прервал тишину Гийон, — очередной эпизод. Давайте побыстрее осмотрим место происшествия и приступим к оформлению документации.
— Могу я выпить кофе? — неожиданно для всех перебила его Кайлин.
— Те, кто опаздывают на работу, лишаются такой привилегии.
— Что ж, тогда можете считать, что я вообще сегодня не явилась, — спокойным тоном ответила она и поднялась из-за стола.
— А вот и коготки! — засмеялась Сианна и подмигнула Гийону.
— Сядь на свое место! — тихо прогремел он и Кайлин, попреки первоначальному порыву, опустилась назад. — Вбей в себе в голову одно правило, — продолжил он, — в твоей жизни теперь все определяю я. У тебя нет прав, нет желаний и нет свободы. Ты все поняла?
— Я — человек и свободна с рождения, — неожиданно прошипела она в ответ.
— Ты была человеком, а теперь ты — пробужденная. Объясню по-другому: если ты не будешь делать то, что тебе говорят, я отправлю тебя обратно в Центр, объявлю нестабильной, и на этом твоя новая жизнь в этом мире будет окончена. Ты все поняла?
Испугалась ли она его слов? Нет, она не боялась смерти. Но осознание того, что у нее нет никаких прав, ее потрясло. Рабство? Она в рабстве?
Кайлин повернулась к Маркусу и посмотрела на него. Он не видел, сколько боли выражали ее глаза, но почувствовал, насколько ей плохо. Он едва улыбнулся и ответил ей:
— Относись к этому, как к этапу в своей жизни. Никто не причинит тебе вреда. Просто Гийон пытается сказать, что он в ответе за тебя, и отныне тебе придется ему подчиняться. Мы не должны опаздывать на работу.
— И из-за опоздания я лишусь завтрака и буду смотреть, как едите вы все?
Гийон приподнял одну бровь и посмотрел на это сгорбленное существо.
— Какой ты хочешь кофе? — неожиданно спросил он.
— "Латте", двойной.
— Что? — не понял он.
— Вам не знакомо слово "Латте"? Это кофе с горячим молоком и сахаром.
— А-а-а. В наше время он называется "кофе с молоком и сахаром".
— Пусть будет так.
— "Латте", — хмыкнул он. — Дженни, — крикнул Гийон, — принеси нашей госпоже "Латте", пожалуйста!
Девушка-официантка, к которой он обращался, удивленно уставилась на него.
— Что, простите?
— Вот видишь, — он повернулся к Кайлин, — здесь не знают таких слов. Научись, пожалуйста, выражаться без этих своих оборотов.
— Как же узнать, что они никому не известны?
— Поинтересуйся у Маркуса, все-таки вы с ним почти ровесники.
Маркус вперил свой взгляд в стол, чтобы больше не испытывать это чувство стыда перед ней. Да, Гийон был обладателем редкого заносчивого характера, а если учесть, что и судьба этого человека наложила на его личность определенный отпечаток, получалась весьма взрывоопасная смесь.
Через минуту девушка принесла ей большой картонный стаканчик с кофе, который по аромату мало чем походил не то, что на "Латте", а на кофе в принципе. И насколько бы ни было сильным ее желание выпить это пойло, она не стала его пробовать.
— Чего же ты не пьешь? — засмеялся Гийон. — Или опять что-то не так?
— Ничего, — ответила она и полезла в карман за стеклянной карточкой.
— О, ну это совсем другое дело! Сегодня Кайлин оплачивает наш завтрак. Спасибо, дорогуша!
Она больше не смотрела на него. Официантка забрала карточку и вскоре принесла прибор с сенсорным экраном. Катя знала, что нужно приложить к нему палец, чтобы просканировать отпечаток.
— Ну, а теперь пора выдвигаться, — объявил Гийон, поднимаясь со своего места.
Маркус подошел к Кайлин и, наклонившись к самому уху, спросил:
— Может, возьмешь кофе с собой?
— Спасибо, Маркус, не нужно, — прошептала она и встала из-за стола.
— Поедешь с Ено! — бросил напоследок Гийон и направился к выходу.
Маркус нагнал его у самой машины:
— Зачем ты так с ней?
— Как, "так"?
— Она ничего нам не сделала. Подумаешь, опоздала? Кто из ребят не опаздывал?
— Маркус, посмотри на нее. Какой с нее аналитик? Того и гляди, грохнется на пол при виде места преступления. В лучшем случае ее стошнит.
— Ну и что? Она же не выбирала эту должность. Девушка вообще очень странно ведет себя. И она вполне способна была язвительно ответить тебе в кафе, хотя не и стала этого делать.
— Хочешь сказать, что у этого существа есть характер?
— Да, вчера она была более разговорчивой, чем сегодня.
— Что же с ней произошло?
— Мы напугали ее.
— Ничего, переживет.
— Это не правильно, Гийон. Ей тяжело, и мы должны это понять.
— Слушай, чего ты так волнуешься за эту миллионершу!?
— Она из простых.
— Не смеши меня.
— Говорю тебе. Я не первый раз забираю пробужденных. Сам таким был. Первое место, куда они едут — это банк. А Кайлин поехала домой.
— Это еще ничего не значит.
— Она не знает, сколько на ее счету денег. Она вообще ничего не знает.
