Вдруг, словно из-под земли, рядом с братом появилась Кристина. Мерри увидела, как ее дочь взяла Белого Орла за руку, и хотела уже было кинуться к ним, но Подсолнух удержала ее.
– Подожди и посмотри, что будет, – посоветовала она. – Воины рассердятся, если ты сейчас помешаешь им. Твой сын присмотрит за Кристиной.
Мерри решила, что совет подруги разумен. Она не отводила взгляда от сына, надеясь, что сможет ему дать знать, чтобы он присмотрел за Кристиной.
Белый Орел слушал горячие споры, в которых участвовали почти все воины. В основном они поддерживали решение Черного Волка не признавать ребенка.
Вождь кивнул, а затем предложил, чтобы в таком случае обязанности по воспитанию девочки взяла на себя старая женщина по имени Смеющийся Ручей. Черный Волк немедленно покачал головой, отвергая эту идею.
– Ребенку Мерри будет плохо с ней, – заявил Черный Волк. – Я не могу допустить этого. Девочка ни в чем не виновата.
Серый Орел скрыл улыбку: раз Черный Волк против того, чтобы отдать ребенка выжившей из ума старой скво, значит, девочка ему не безразлична.
Трудность заключалась в том, чтобы заставить Черного Волка осознать это, ведь он был гордым и упрямым человеком. Вождь уже было потянулся к оленьей шкуре, решив таким образом прекратить споры, но шаман остановил его, покачав головой.
Серый Орел послушался, положил руки на свернутую шкуру и стал дальше обдумывать создавшееся положение.
В конце концов сама Кристина под некоторым руководством брата решила проблему.
Сын Черного Волка слушал ожесточенные споры о будущем Кристины. Хотя мальчику была всего шесть лет, в нем уже чувствовалась дерзость, свойственная его отцу. Не заботясь о том, каковы будут последствия, он вдруг потянул Кристину за собой и встал перед отцом.
Кристина спряталась за брата и из-за его спины поглядывала на большого рассерженного человека, так гневно смотревшего сейчас на Белого Орла.
Только вождь видел, как малышка в точности повторила гримасу ярости, исказившую черты Черного Волка, а потом спряталась за брата.
– Отец, заявил Белый Орел, – белая женщина спасла мне жизнь, чтобы я мог вернуться к моему народу.
Слова мальчика немедленно заставили всех замолчать.
– Кристина теперь моя сестра. Я буду защищать ее так, как любой брат защищал бы свою сестру.
Черный Волк не мог прийти в себя от изумления: его сын осмелился столь вызывающе говорить с ним! Прежде чем он нашелся с ответом. Белый Орел повернулся в сторону, где стояла Мерри. Он показал на нее, посмотрел на Кристину и сказал:
– Моя мама.
Он прекрасно знал, что за этим последует. Кристина считала: то, что принадлежит брату, принадлежит и ей. Белому Орлу пришлось еще раз повторить свои слова, прежде чем девочка вытащила палец изо рта и закричала:
– Моя мама! – И она улыбнулась брату, ожидая от него продолжения этой новой игры.
Белый Орел кивнул. Он легонько пожал ей руку, чтобы показать, что доволен ее ответом, снова повернулся и в упор посмотрел на отца. Затем он медленно поднял руку и указал на Черного Волка.
– Мой отец, – твердо сказал он. Кристина продолжала сосать пальчик, уставившись на Черного Волка.
– Мой папа, – произнес Белый Орел, вновь сжимая руку Кристины.
– Мой папа! – внезапно закричала она, указывая пальцем на Черного Волка, и взглянула на брата, ожидая одобрения.
Белый Орел обернулся к деду, тот кивнул головой, и брат легонько похлопал Кристину по плечу.
Другого одобрения малышке и не нужно было. Она отпустила руку Белого Орла, повернулась и побежала. Без малейших признаков колебаний и страха она буквально свалилась на колени Черному Волку.
Все наблюдали эту картину. Черный Волк вновь напрягся, когда Кристина подняла руку и ухватилась за одну из его кос. Но он не оттолкнул ее, а повернулся и посмотрел на вождя.
Серый Орел довольно улыбался.
Мерри кинулась на колени перед мужем и склонила голову. Черный Волк видел, как дрожит его жена. Он протяжно и покорно вздохнул.
– Моим детям не место на совете. Отведи их в наш вигвам, жена.
Мерри протянула руки, чтобы забрать Кристину. Она выпутывала пальцы девочки из волос мужа, когда до нее наконец дошел смысл его слов.
Его дети.
Мерри очень старалась сдержать улыбку, но когда она взглянула на мужа, она знала, что он видит ее радость. И конечно, ее любовь.
И Черный Волк довольным кивком подтвердил это.
Серый Орел подождал, пока Мерри увела детей.
– Есть у меня теперь внучка? – спросил он Черного Волка, требуя подтверждения.
– Да, – ответил Черный Волк.
– Я доволен, – заявил Серый Орел. Потом он повернулся к шаману и попросил его рассказать совету о его видении.
Старик встал и рассказал воинам свой сон. Он медленно развязал веревку и развернул оленью кожу, чтобы все увидели рисунок.
Удивленный шепот прокатился по толпе. Резким движением руки шаман призвал всех к тишине.
– Мы – это бизоны, – сказал он, прижимая руку к груди. – Лев не живет среди бизонов. На земле они враги, точно так же, как белые люди являются врагами индейцев племени дакота. И тем не менее боги сейчас испытывают нас. Они прислали к нам голубоглазую львицу. Мы должны защищать ее до тех пор, пока ей не придет время покинуть нас.
Черный Волк был явно поражен словами шамана. Он покачал головой.
– Почему же ты не сказал мне это раньше, Уакан? – спросил он.
– Потому что сначала твое сердце должно было почувствовать правду, – ответил старик. – Твоя дочь – львица. Черный Волк. Ошибки быть не может. Ее волосы цвета молнии, а глаза такие же голубые, как дом Великого Духа на небе.
Гневные крики Кристины внезапно эхом прокатились по деревне. Шаман замолчал и улыбнулся.
– У нее и голос львицы, – заметил он. Улыбнулся и Черный Волк, кивком подтверждая слова Уакана, который поднял шкуру над толпой.
– Обещание Мерри будет выполнено. Так распорядились духи.
Кристина официально была принята в племя следующим вечером.
Индейцы племени дакота были добрыми людьми. Каждый из них открыл свою душу голубоглазой львице и подарил ей сокровища, которым нет цены.
Это были неосязаемые дары, сформировавшие ее характер.
Дед наградил ее даром видения мира. Старый воин показал ей удивительную красоту природы. Дед и внучка стали неразлучны. Серый Орел, не скупясь, отдавал ей свою любовь, свое время и свою мудрость, когда она требовала немедленного ответа на бесконечные детские «почему-почему-почему?». Еще Кристина научилась у своего деда терпению. Но самым настоящим сокровищем стала обретенная ею способность смеяться над тем, что не дано изменить, плакать над тем, что утрачено, и радоваться бесценному дару жизни.
