Он почувствовал, как ее пальцы нежно щекочут густые черные волосы у него в паху, и понял, что его мужское естество больше не в силах сопротивляться.
— Как великолепно вы сложены, милорд, — сказала Фелис. К удивлению Грэлэма, она захихикала, как молоденькая девушка.
— Воздух довольно прохладен, миледи, — ответил Грэлэм чуть не скрежеща зубами. — Мне хотелось бы поскорее покончить с мытьем.
— Конечно, конечно, — согласилась Фелис, не прекращая атаки на его тело.
Она продолжала касаться его, продвигаясь дюйм за дюймом.
— Вы не желаете оказать такую же услугу своему брату? — спросил Грэлэм, и отчаяние, которое его охватило, отразилось в голосе. Он был сотворен из плоти и крови, но мысль о том, чтобы разделить постель с этой женщиной, возбуждая плоть, оставляла холодной душу рыцаря.
— Мой брат, — сухо возразила Фелис, — пользуется услугами Гленны. Я принесу вам одну из ночных рубашек своего сына, милорд.
Грэлэм принял от нее полотенце и принялся вытираться, радуясь тому, что настойчивая хозяйка, кажется, оставила его в покое. Он подумал, что неплохо бы облегчиться и предотвратить нежелательную реакцию тела, но женщина вернулась слишком скоро. В руках она держала роскошный бархатный халат цвета бургундского вина.
— Боюсь, милорд, — сказала Фелис принужденно, и в тоне ее он уловил признаки гнева, — боюсь, что мой брат требует вас к себе немедленно.
Она провела языком по губам, надеясь привлечь его внимание, но гость был слишком занят халатом и не смотрел на нее. Вдруг Грэлэм поднял глаза и улыбнулся такой пленительной улыбкой, что колени Фелис задрожали и чуть не подогнулись.
— Может быть, — сказал он тихо, — если Морис не с этой Гленной, я смогу воспользоваться ее услугами.
С его стороны было жестоко так ней обойтись, и рыцарь понимал это, но ему не хотелось проводить ночь в полусне, ожидая, когда назойливая женщина прокрадется к нему в постель.
На скулах Фелис вспыхнули два красных пятна, она круто повернулась и вышла из комнаты.
Грэлэм, все еще одетый в халат Жоффрея, торопливо спустился вниз по лестнице в зал и услышал насмешливый голос Мориса, обращавшегося к Фелис:
— Ты так и не сказала мне, сестрица, где мой племянник. Разве его не интересует собственный дом?
— Понятия не имею! — огрызнулась Фелис, глядя, как брат крепкими острыми зубами отрывает куски мяса от куриной ножки.
«Черт бы его побрал», — с завистью думала она. Не далее как на прошлой неделе Фелис потеряла еще один зуб, и улыбка ее была теперь отнюдь не безупречной.
При виде приближающегося Грэлэма Фелис охватила ярость. Она предложила ему себя, а он ее отверг. Бессознательным движением женщина поднесла руку к подбородку и, почувствовав вялую, обвисающую кожу, вздрогнула; скоро у него будет возможность сравнивать ее с Кассией.
Морис, продолжая жевать, улыбнулся и сделал знак Грэлэму присоединиться к нему.
— Милорд Грэлэм сказал тебе, Фелис, что он проведет несколько дней в Бельтере со мной и Кассией?
Она услышала в его тоне злорадство, но заставила себя улыбнуться, хотя в улыбке ее не было тепла.
— Да, — отозвалась Фелис. — Несколько дней назад Жоффрей ездил в Бельтер, и, похоже, Кассия была ему очень рада.
Морис чуть не взвыл от смеха, и кусок хлеба выскочил у него изо рта.
— Кассия, — сказал он, — дочь своего отца. Ее радость от встречи с кузеном есть отражение радости ее отца от встречи с его племянником, а она равна нулю, моя дорогая сестрица!
— Ты, Морис, просто ревнуешь. У тебя родилось никчемное существо — девчонка! А Жоффрей — воин и все больше входит в фавор у герцога.
— Меня это ничуть не удивляет — ведь он унаследовал медовый язык своего отца и твою хитрость, сестрица.
Грэлэм с задумчивым видом жевал мясо, слушая, как эти двое препираются. По крайней мере, думал он, хорошо, что за этим делом леди Фелис забыла о нем. Попивая свой эль, рыцарь оглядывался вокруг в поисках этой бабенки Гленны.
— Если бы только, — услышал он гневный голос Фелис, — я не родилась женщиной, Бельтер был бы моим! А ты, Морис, готов продать руку своей дурнушки-дочери хоть дьяволу, только бы лишить замок законного наследника!
— Ты никогда и ничем не бываешь довольна, сестра. Ты ведь сама пожелала выйти за Жильбера де Лэси и была очень настойчива, когда хотела попасть к нему в постель. Так что теперь можешь в ней и оставаться.
— Где Гай? — спросил Грэлэм Мориса, выбрав момент, когда воцарилось молчание.
Морис ответил с невинным видом:
— Эта маленькая потаскушка Гленна сочла пригожего англичанина достойным своего внимания. Кажется, она решила кое-чему научить вашего рыцаря.
Это уж слишком, решил Грэлэм и одним духом опрокинул в горло остатки своего эля. Потом поднялся и положил руку на плечо Мориса.
— Завтра нам предстоит долгий путь, и, что касается меня, я не отказался бы от отдыха.
Морис ядовито взглянул на сестру.
— Если не возражаешь, дорогая сестрица, лорд Грэлэм и я будем спать в комнате Жоффрея. Как англичанин, лорд слишком вежлив и хорошо воспитан, чтобы уметь защитить себя.
Фелис ответила Морису презрительным взглядом, а Грэлэма одарила легкой улыбкой, в которой он прочел разочарование.
— Благодарю вас, миледи, — сказал Грэлэм, — за ваше хлебосольство. Ванна подействовала на меня благотворно, а трапеза пришлась как нельзя более кстати. Она так уютно поместилась у меня в животе.
— И он не хочет, чтобы на живот ему давило что-нибудь постороннее, сестра!
Фелис что-то прошипела в ответ, но Грэлэм не разобрал слов. Он размышлял о том, всю ли свою жизнь брат и сестра подначивали и жалили друг друга. К тому же рыцарь был слегка разочарован тем, что Жоффрея дома не оказалось. Ему хотелось составить о нем собственное мнение.
Ночью дождь, к большому облегчению путников, закончился, и солнце быстро высушило грязную дорогу. Когда они ожидали Бомэнуар, ехать можно было уже без помех.
— Какое облегчение убраться из этого змеиного гнезда, — заметил Морис.
Грэлэм вопросительно поднял густую черную бровь.
— Вы получили то, на что напрашивались, Морис. Право, мне показалось, что эта перепалка доставила вам удовольствие.
— Да, — согласился Морис, — С Фелис мне никогда бывало скучно. Я отплатил ей за ее гостеприимство и за … разочарование двумя бочонками вина.
— Она весьма настойчивая дама, — только и нашел то сказать Грэлэм.
Что касалось Гая, то Грэлэму молодой рыцарь показался чересчур сонным, но он не позволил себе потешаться над ним. Они проехали по холмам, поросшим дубовыми и буковыми лесами. Холмы были изрезаны оврагами, ущельями и изгромождены камнями и скалами. Невозделанные пустоши желтели цветущим дроком и лиловели вереском, доходившим до голых вершин, откуда можно было любоваться обжитыми зелеными долинами. По мере приближения к Бельтеру Морис казался все более взволнованным.
