Дождь бил в узкие горизонтальные окна в верхней части подвальной стены, вспышки молний не разгоняли глубокую тень, заполонившую комнату. Джой щелкнул выключателем у двери, под потолком вспыхнула лампочка.
Комната была пуста. Кровать брата и остальную мебель, должно быть, давно уже продали, чтобы выручить несколько долларов. Последние двадцать лет, приезжая домой, Пи-Джи спал в комнате Джоя на втором этаже в полной уверенности, что Джой не приедет и комната ему не понадобится.
Пыль. Паутина. На стенах разводы плесени.
Единственным напоминанием о том, что здесь когда-то жил Пи-Джи, осталась пара киношных постеров на стене, аляповатых, когда-то ярких, а теперь выцветших, запылившихся, пожелтевших от времени, потрескавшихся, с завернувшимися краями.
В школе Пи-Джи мечтал о том, чтобы вырваться из Ашервиля, из бедности и снимать фильмы. "Эти дурацкие картинки нужны мне, – как-то признался он Джою, указав на постеры, – чтобы напоминать о главном: успех любой ценой того не стоит. В Голливуде можно стать богатым и знаменитым, даже снимая всякую ерунду. Если я не смогу делать что-то действительно достойное, мне хватит смелости отказаться от своей мечты".
То ли судьба так и не дала Пи-Джи шанса попробовать себя в Голливуде, то ли с годами он потерял интерес к кино. Ирония судьбы в том, что прославился он как писатель, реализовав мечту Джоя после того, как сам Джой от нее отказался.
Джой завидовал брату... но в зависти не было злобы. Пи-Джи заработал каждое слово расточаемых ему похвал и каждый доллар, который ему заплатили, и Джой им гордился.
В юности у них сложились особые, очень теплые, доверительные отношения, и со временем они не изменились, пусть теперь братья жили не в одном доме, а в тысячах миль друг от друга и общались, главным образом, по телефону, когда Пи-Джи звонил из Монтаны, Мэна, Ки-Уэста или из какого-нибудь маленького городка, затерянного на просторах Техаса. Виделись они раз в три или четыре года, и всегда Пи-Джи появлялся неожиданно, проездом, и надолго не задерживался. Проводил с Джоем день-два и снова исчезал.
Дождь барабанил по лужайке, которая начиналась от окон подвала. В вышине, такой далекой, словно находящейся в другом мире, вновь прогремел гром.
В подвал Джой спустился за банкой. Но в комнате нашел лишь два постера.
На бетонном полу, рядом с его ботинком, вдруг материализовался черный паучок. Торопливо пробежал мимо.
Джой не раздавил его, лишь понаблюдал, как паучок добрался до трещины в полу у плинтуса и исчез в ней.
Выключив свет, Джой вернулся в комнату с котлом и водонагревателем, оставив перекосившуюся дверь открытой. Поднимаясь по лестнице, почти на кухне спросил себя: "За чем же я, черт побери, ходил? За банкой? Какой банкой?"
В недоумении остановился, посмотрел вниз.
Банкой с чем? Банкой для чего?
Он не мог вспомнить, зачем ему понадобилась банка и какую именно банку он искал.
Еще один признак нарастающего слабоумия.
Слишком давно Джой не пил.
По прибытии в Ашервиль с ним определенно что-то произошло. Он не находил себе места, терял связь с окружающим миром. Джой вышел на кухню. Выключил за собой свет.
Собранный чемодан стоял в гостиной. Джой вынес его на крыльцо, запер дверь, положил ключ под коврик, откуда и достал его менее чем двадцать четыре часа назад.
Кто-то зарычал у него за спиной. Обернувшись, он увидел черную, мокрую от дождя дворняжку, сидевшую на нижней ступеньке. Глаза собаки горели яростным желтым огнем, как уголь с большим содержанием серы, дворняга злобно скалила зубы.
– Уходи, – мягко, без угрозы сказал Джой.
Собака зарычала вновь, наклонила голову, напряглась, словно готовясь прыгнуть.
– Тебе здесь не место. Как, впрочем, и мне, – Джой не выказывал страха.
Дворняжка стушевалась, задрожала, вывалила розовый язык и, наконец, ретировалась.
С чемоданом в руке Джой подошел к лестнице, проводил собаку взглядом. Она растворилась в дожде, как мираж. Обогнув угол дома, исчезла, и теперь Джою не составило бы труда убедить себя, что это очередная галлюцинация.
Глава 6
Адвокатская контора располагалась на втором этаже кирпичного здания на Главной улице, над таверной "Старый город". По случаю воскресенья таверна не работала, но рекламные надписи в витринах горели достаточно ярко, чтобы окрашивать струи дождя, текущие по стеклу, в зеленый и синий цвет.
Генри Кадинска занимал две комнаты, двери которых выходили в тускло освещенный коридор. Здесь же находились кабинет дантиста и фирма по торговле недвижимостью. Джоя ждали.
Он переступил порог маленькой приемной и поздоровался.
Из-за приоткрытой двери в кабинет донеслось: "Пожалуйста, заходи, Джой".
Вторая комната размерами чуть превосходила первую. Полки с книгами по юриспруденции занимали две стены. Еще на одной висели дипломы хозяина кабинета. Окна закрывали деревянные жалюзи, каких не производили уже лет пятьдесят. Сквозь горизонтальные щели в кабинет заглядывал дождливый день.
Два одинаковых стола из красного дерева стояли в противоположных углах. Когда-то Генри Кадинска делил кабинет со своим отцом Львом, который был единственным городским адвокатом, пока к нему не присоединился Генри. Лев умер, когда Джой учился в средней школе. Не использующийся по назначению, но сверкающий полировкой стол Льва Кадинска оставался в кабинете как памятник.
Положив трубку на большую хрустальную пепельницу, Генри поднялся из-за стола, пересек кабинет, пожал руку Джоя.
– Я видел тебя в церкви, но не хотел мешать.
– Я не заметил... никого.
– Как ты?
– Нормально. Я в порядке.
Они постояли в неловком молчании, не зная, что сказать. Потом Джой сел в одно из двух кресел перед столом.
Кадинска вернулся за стол, взял трубку. Лет пятидесяти пяти, невысокий, тощий, с торчащим кадыком. Голова его казалась великоватой для такого хрупкого тела, и ощущение это еще усиливали огромные залысины.
– Ты нашел ключ от дома, где я тебе и сказал?
Джой кивнул.
– Город сильно не изменился, не так ли? – спросил Генри Кадинска.
– Меньше, чем я ожидал. Вообще не изменился.
– Большую часть жизни у твоего отца не было денег, а когда, наконец, появились, он не знал, как их потратить. – Генри поднес спичку к трубке, глубоко затянулся. – Пи-Джи страшно злился из-за того, что Дэн практически не расходовал деньги, которые тот присылал.
Джой заерзал.
– Мистер Кадинска... я не понимаю, почему я здесь? Зачем я вам потребовался?
