— И что же за мировая скорбь печалит вас, миледи?
Изабель чуть не подскочила при звуках знакомого голоса. Она обернулась и увидела перед собой Робби, светловолосого сероглазого рыцаря, который утром повезет письмо принцессе Марии.
— Да вы и правда грустите! — заметил он, всмотревшись в ее лицо.
Впервые в жизни Изабель так тронули чьи-то слова, однако она быстро овладела собой и даже попыталась отгородиться холодной шуткой:
— Я скорблю всего лишь о том, что вы не посмеете обыграть моего дядю!
Под его испытующим взглядом Изабель смутилась и потупилась, и тогда рыцарь рассмеялся. Это был чудесный искренний смех. Изабель подняла на Робби изумленный взор.
Рыцарю стало не до смеха. Наконец он промолвил:
— Ваши глаза способны свести с ума, миледи.
— Не думаю, — возразила Изабель, стараясь держаться как можно непринужденнее. — А вы всегда так откровенны?
— Только когда имею дело с такой леди, как вы. Неужели — Сассекс был прав и вы действительно настолько скромны? Или у вас нет привычки смотреться в зеркало?
Изабель, стараясь не выдать смятения, твердила про себя, что вся их беседа — не более чем обычный флирт, принятый в высшем свете. Однако за годы затворничества в Стоунхилле она отвыкла от мужского общества.
— Конечно, есть, — заверила она его и поспешила сменить тему. — Ну что, сударь, вам удалось сегодня обыграть моего дядю?
— Сассекса не так-то просто переиграть, мадемуазель, как бы мне этого ни хотелось, — серьезно сказал он.
Его губы тронула такая грустная улыбка, что Изабель тут же пожалела о своей колкости.
— Наверное, это не дальновидно — обыгрывать в карты своего покровителя? — робко предположила она.
— Возможно, вы правы. Но с другой стороны, дальновидность никогда не входила в число моих достоинств! — Он снова улыбнулся и спросил, не отрывая от Изабель серьезного, напряженного взгляда: — А как вы догадались, что он мой покровитель?
— Просто мне так показалось, сэр Роберт, — отвечала она, не собираясь признаваться, что подслушивала под дверью и знает, что завтра ему предстоит рисковать головой ради замыслов графа.
— И вы угадали, миледи. Как и у вас, у меня нет влиятельных родственников, и граф Сассекс является моим единственным покровителем и опорой.
Изабель была не в силах скрыть приятное удивление. Значит, этому рыцарю известна ее печальная судьба!
— Позвольте же спросить, как такое могло случиться? — шепнула она.
— Увы, нас так и не представили друг другу должным образом, — произнес он с торжественной миной и отвесил глубокий поклон. — Роберт де Уоренн, к вашим услугам, миледи! Уверяю вас, что готов служить вам от всего сердца!
Изабель застыла под его пронзительным взором. Он де Уоренн?..
— Похоже, мы состоим в родстве, — с легкой улыбкой заметил рыцарь и подал ей руку. — Прошу!
Роберт давно успел сменить дорожное платье и латы на батистовую сорочку с пышными рукавами и воротником и бледно-зеленый жилет. Изабель почему-то стало легче от того, что его наряд нельзя было считать роскошным или чересчур изысканным. Она испуганно взглянула на протянутую ей руку — сильную, загорелую… и без обручального кольца.
— Я не кусаюсь, миледи, — вполголоса заверил он.
Остатки здравого смысла твердили Изабель, что не следует принимать его приглашение, что это будет опрометчивым и опасным поступком. Ни флирт, ни обычная дружба с этим рыцарем не помогут ей вырваться из стен Стоунхилла. И все же Изабель приняла его руку. Она не узнавала сама себя.
Во дворе запела цыганка. Изабель не знала, заметил ли их кто-нибудь в темноте — ей было не до приличий. Она шла как зачарованная, опираясь на сильную и горячую мужскую руку — совсем так же, как когда-то на руку Тома.
Ах, если бы Том был жив! Ее снова пронзила горечь утраты.
Изабель резко отдернула руку. Роберт посмотрел на нее с удивлением, но ничего не сказал.
— Мой отец был самым любимым кузеном Сассекса. Их отцы были родными братьями, — звучный голос Роберта проникал ей в самую душу. — Мой отец, Гай де Уоренн, прославился своей бесшабашностью и позволил вовлечь себя в опасную авантюру. После чего наш прежний суверен решил, что за такие ошибки следует снимать голову. — Роберт взглянул на Изабель с грустной улыбкой.
— Ох… — вырвалось у Изабель, невольно улыбнувшейся в ответ.
— Ко всему прочему, Гай де Уоренн был в то время совсем юным и даже не успел обзавестись семьей.
— Да, я понимаю, — прошептала Изабель, разглядывая его правильные мужественные черты. Значит, Роберт был незаконнорожденным!
Он пожал плечами, словно не ощущая своей неполноценности.
— Моя мать была вдовой, когда все это случилось. Позже она снова вышла замуж, но у нее на руках и так было трое детей от первого мужа. Естественно, ей было не до меня. Мне едва исполнилось восемь, когда Сассекс забрал меня к себе. С тех пор прошло двенадцать лет: — Они стояли на вершине холма по колено в зеленой траве.
— Вы не теряли время даром, сэр Роб! Мало кого в ваши годы жалуют орденом Подвязки! — Просто я никогда не забываю о поставленной цели, — отвечал он со слабой улыбкой. — Иначе я бы до сих пор чистил конюшни в Чезвике!
— Вам часто приходилось драться? — полюбопытствовала она.
— Конечно, прелестная Изабель! — Роберт не скрывал, что любуется ею. — Впервые я пролил кровь под знаменем короля Генриха, когда мы брали Булонь. Ту самую, которую трусливый Саффолк с таким позором вернул французам! Там я заслужил свои рыцарские шпоры!
— Но вы же были совсем мальчишкой! — опешила Изабель.
— Мне было почти столько же, сколько и вам, — возразил он. — Разве вы не чувствуете себя взрослой женщиной?
Изабель околдовал его напряженный, ищущий взгляд. Она из последних сил пыталась бороться с наваждением, повторяя про себя: «Не смей, у тебя нет никакой надежды!» Но в памяти внезапно всплыло улыбчивое лицо Тома, и она выпалила:
— А вы не могли бы напомнить об этом моему дяде?
— Зачем? — удивился он. И грубо добавил: — Вам так не терпится стать супругой какого-нибудь влиятельного лорда?
— Мне уже пятнадцать, и я больше не в силах находиться в Стоунхилле, — призналась она. — В конце концов, я располагаю достаточным наследством и могу считаться вполне приличной партией для любого дворянина!
— Для дворянина! — раздраженно воскликнул он. — Но не для полукровки, незаконнорожденного, который кровью и потом заработал себе рыцарские шпоры и жалкий клочок земли в Корнуолле!
Изабель опешила. Отчего он так разозлился?
— Мне пора! — спохватилась она.
— Почему? — Роб поймал ее за руку. — Неужели только из-за того, что я имел неосторожность высказать то, что думаю?
