Дверь в кабинет была открыта, и они видели, что комната обставлена так же скудно, как и приемная: стол, стул, шкаф и маленький компьютер.
— Не похоже на преуспевающую брокерскую фирму, — сказал Роберт Стефенс. — Я бы сказал, что это напоминает декорацию. Все так устроено, чтобы убраться из города по первому свистку.
Нейлу казалось невыносимым сидеть здесь и ничего не делать. «Где Мэги?» — не переставал спрашивать он себя.
«Она жива, она жива, — настойчиво повторял он. — И я ее найду». Он попытался сосредоточиться на словах отца и ответил:
— Сомневаюсь, что он показывает это место своим потенциальным клиентам.
— Конечно нет, — согласился Роберт Стефенс. — Он приглашает их в приличные рестораны. Из того, что я слышал от Коры Гебхарт и Лауры Арлингтон, он очень обаятелен, и обе отмечали, что он казался весьма понимающим в инвестициях.
— Тогда он где-то основательно подучился. Haш агент по безопасности, проверявший Хансена, сказал мне, что его выгнали из двух брокерских домов за полное несоответствие.
Они резко повернули головы в сторону открывшейся двери и успели заметить испуг на лице Дугласа Хансена, когда тот их увидел.
«Он принял нас за полицейских, — догадался Нейл. — Наверное, уже слышал про самоубийство дяди». Они встали. Роберт Стефенс заговорил первый:
— Я представляю миссис Кору Гебхарт и миссис Лауру Арлингтон, — официально объявил он. — Как их финансовый доверенный, намерен обсудить недавние инвестиции, осуществленные вами для них.
— Я здесь в качестве представителя от Мэги Холлоувей, — сердито сказал Нейл. — Где вы были прошедшей ночью и что вам известно о ее исчезновении?
* * *
Мэги начала дрожать. Как долго она здесь? Она уснула или потеряла сознание? Голова сильно болела. Во рту пересохло от жажды.
Как давно она звала на помощь последний раз. Искал ли ее кто-нибудь? Знал ли хоть кто-то о ее исчезновении?
Нейл. Он обещал заехать сегодня вечером. «Нет, вчера вечером, — подумала она, пытаясь определить время. — Я была в музее в девять, — напомнила она себе. — Здесь я уже несколько часов. Теперь утро, а может, гораздо позже?»
Нейл к ней заехал.
Или нет?
Она не верила его заботливым заверениям. Он может и не заехать. Она была с ним холодна. Возможно, он умыл руки.
«Нет, нет», — молила она. Нейл не сделает этого, он будет искать ее.
— Найди меня, Нейл, пожалуйста, найди, — шептала она, глотая слезы.
У нее перед глазами явилось его лицо. Озабоченное. Участливое. Обеспокоенное за нее. Если бы она рассказала ему про колокольчики на могилах. Если бы позвала с собой в музей.
«Музей». — вдруг подумала она. Голос у нее за спиной. Она постаралась вспомнить, что было после нападения. Она повернулась и увидела его лицо, перед тем как он ударил ее фонариком по голове. Дьявол Убийца.
Точно так же он выглядел, убивая Нуалу.
Колеса. Она была в полусознании и чувствовала, что ее куда-то везут.
Женский голос. Она слышала знакомый женский голос. Вспомнив, чей это был голос, Мэги застонала.
«Надо выбраться отсюда, — решила она. — Я не могу умереть. Зная такое, я не имею права умереть. Она сделает это для него еще раз. Уверена, что сделает».
— Помогите! — крикнула Мэги. — Помогите!
Она кричала снова и снова, пока не заставила себя замолчать. «Без паники, — предупредила она себя. — Несмотря ни на что, не паникуй».
«Буду медленно считать до пятисот и крикну три раза, — решила она. — Постараюсь не сбиться».
Вдруг она услышала монотонный, приглушенный шум наверху, потом почувствовала подергивание веревочки. Пошел дождь, догадалась она, вода проникал, внутрь через трубочку.
81
В 11.30 Брауэр и детектив Хаггерти пошли в здание «Латам Мейнор». Его жители явно знали, что произошла какая-то неприятность. Oни стояли маленькими группами в большом зале и в библиотеке.
Полицейские чувствовали на себе любопытные взгляды, когда горничная вела их в административную часть здания.
Доктор Лейн вежливо приветствовал их:
— Проходите. Я к вашим услугам. — Жестом он пригласил их сесть.
«Он плохо выглядит», — подумал Хаггерти, замечая налитые кровью глаза, темные круги вокруг них, запах изо рта и капли пота на лбу.
— Доктор Лейн, мы только зададим несколько вопросов, больше ничего, — начал Брауэр.
— Ничего больше, чем что? — спросил Лейн, пытаясь изобразить улыбку.
— Доктор, перед тем как начать работать здесь, вы были безработным несколько лет. Почему?
Мгновение Лейн молчал, потом тихо произнес:
— Подозреваю, вам уже известен ответ на этот вопрос.
— Нам бы хотелось услышать вашу версию, — сказал ему Хаггерти.
— Моя версия, как вы изволили выразиться, такова, что в приюте, которым я заведовал, случилась эпидемия гриппа. Четырех женщин пришлось госпитализировать. Поэтому, когда появились новые больные с симптомами инфлюэнцы, я решил, что они поражены тем же вирусом.
— Но это было не так, — тихо проговорил Брауэр. — На самом деле в отделении, где они находились, был сломан обогреватель, и они отравились окисью углерода. Трое умерли. Это правда?
Лейн отвел в сторону глаза и смолчал.
— И верно, что сын одной из женщин сказал вам, что нарушенная ориентация его матери не похожа на симптом инфлюэнцы, он даже посоветовал проверить наличие в воздухе окиси углерода?
Лейн снова смолчал.
— Вы потеряли лицензию за невнимательное отношение к работе, но все же вам удалось получить это место. Как это произошло? — спросил Брауэр.
Лейн поджал губы.
— Потому что в корпорации «Престижные Резиденции» нашлись люди, достаточно справедливые, чтобы понять, что я был директором переполненного, нищего заведения, что я работал пятнадцать часов в сутки, что была эпидемия гриппа, и не правильный диагноз вполне объясним, а тот, кто подал жалобу, постоянно был всем недоволен, начиная с температуры горячей воды до скрипа дверей и сквозняка из окон.
Он встал.
— Нахожу эти вопросы оскорбительными, надеюсь, что вы немедленно покинете здание. К тому же вы совершенно расстроили наших жильцов. Кому-то понадобилось сообщить всем, что вы должны здесь появиться.
— Это, должно быть, сестра Маркей, — сказал Брауэр. — Пожалуйста, скажите, где ее можно найти.
В маленькой комнате на втором этаже, служившей ей кабинетом, Зельда Маркей сидела напротив Брауэра и Хаггерти с откровенно вызывающим видом. Ее грубое лицо было красно от злости, глаза застыли от ненависти.
