Лесли Макфарлейн был большим педантом. Заметив огромные расхождения между версией, рассказанной Бестом, и тем изложением событий, которое успел перед смертью подготовить Маклеод, сценарист решил вернуться к первоисточникам. К ним относились и неопубликованные записи 1921 и 1922 годов, принадлежащие Бантингу и переданные его вдовой, а также лабораторные записи соответствующих лет. Против последних вообще было трудно возражать. Находки Макфарлейна вынудили Беста отказаться от некоторых серьезных заявлений. Восстановив последовательность событий, Макфарлейн заставил Беста признать, что работа над инсулином не была закончена к моменту возвращения Маклеода из отпуска и что руководитель группы действительно принимал активное участие в постановке опытов и интерпретации результатов. Однако Бест продолжал утверждать, что он самостоятельно выделил инсулин. Настаивая на том, чтобы фильм закончился на Леонарде Томпсоне, Бест изо всех сил старался скрыть, что этот первый клинический опыт в то время рассматривался как неудачный и совершенно преждевременный, а чистый инсулин, пригодный для лечения, был впоследствии получен Коллипом.
Совет по кинематографии понял, что создание такого фильма может оскорбить многих выдающихся канадских ученых. Глава Национального научно-исследовательского совета быстро разобрался в причинах создавшейся ситуации. «Очень печально, — писал он, — что доктор Бест, бесспорно человек одаренный, посвятил столько времени возвеличиванию собственной роли в открытии инсулина». Съемки фильма решили прекратить, и вместо него появилась существенно укороченная версия. Кинематографисты отказались тратить еще несколько сотен тысяч долларов, дабы не повредить хрупкую репутацию доктора Беста.
Вся эта история должна была бы его насторожить, но, видно, он уже сам так уверовал в изобретенную им полуправду-полуложь, что ничто не могло его смутить. Может быть, именно это не дало ему почувствовать приближение сокрушительного удара по его самолюбию. В 1954 году в «Журнале истории медицины и смежных наук» (Journal of the History of Medicine and Allied Sciences) появилась статья американского врача Джозефа Пратта. Он убедительно доказывал, что вклад Коллипа явился решающим для производства «первого инсулина, когда-либо успешно примененного для лечения диабета». Пратт пришел к выводу, что все четыре участника группы сделали существенный вклад, но это, однако, не умаляет того, что совершил Коллип. Уильям Фисби, помощник и биограф Беста, написал возмущенный ответ, который лишь поднял еще больше вопросов. Со стороны биографа Бантинга поступило предложение опубликовать ранние записи об открытии, сделанные самими участниками в 1922 году. Это совершенно разумное предложение было быстро заблокировано Бестом. Ему казалось, что он попал в осаду, и, не зная, что дальше делать, он решил обратиться к президенту Университета Торонто, который на тот момент являлся собственником этого архива. Президент запретил публикацию, и скандал, так и не разгоревшись, на время утих.
Однако спустя некоторое время стало появляться все больше неприятных для Беста свидетельств. Он часто заявлял, что Маклеод за все время их работы ни разу не дал дельного совета, но в 1957 году в своих же собственных статьях стал это опровергать. Помогая Фисби писать его, Беста, биографию, он обнаружил в своем архиве записи 1922 года, которые доказывали, что несколько процедур по очищению экстракта были выполнены «только благодаря советам доктора Маклеода». Именно ему принадлежала идея использовать для фильтрации спирт. Фисби уговорил Беста на неполную публикацию этого документа, при этом опускалось все, что говорило о неприглядном поведении Беста.
А он, несмотря ни на что, продолжал использовать публичную трибуну для дискредитации Маклеода и Коллипа. Им по-прежнему вменялась кража его идей и его славы. «Как жаль, что я тогда не был канадцем, приближающимся к пенсионному возрасту!» — однажды всплакнул он.
ОТКРЫТИЕ ЗАДНИМ ЧИСЛОМ
Бест всегда утверждал, что испытание лекарства на Леонарде Томпсоне явилось огромным триумфом, однако в 40–50-е годы прошлого века он заявлял, что действительное открытие инсулина состоялось раньше, когда он и Бантинг работали с собаками, которым ампутировали поджелудочную железу. Такая версия событий была подтверждена в 1957 году, когда Бест прочел лекцию в Лондоне. В ней он распространялся о «семи месяцах слаженной работы с Фредом Бантингом» в 1921 году; о том, что это было «время, которое мы оба воспринимали как Открытие Инсулина». Свою речь он закончил следующей фразой: «Картина тех дней, которую я попытался вам нарисовать, навсегда останется в вашей памяти». В этих словах звучали странные нотки мольбы.
Как Бест и предполагал, многие ушли с ощущением, что ему не досталась Нобелевская премия только из-за происков зловредных коллег. Поскольку в живых уже давно не было ни Бантинга, ни Маклеода, которые могли бы ему возразить, в зале никто не возмутился такой явной несправедливостью. Как показывает статья из энциклопедии, приведенная в начале главы, тогда считалось общепринятым, что инсулин был открыт в 1921 году, а Маклеод и Коллип лишь улучшили то, что уже существовало. В той ситуации, когда не имелось доступа ко многим документам, единственную угрозу для Беста представлял Коллип, но он решил отмолчаться.
Удивительное дело — Бест, отнюдь не уверенный в том, что Коллип будет продолжать молчать, словно старался вывести его из себя. Однако Коллип не изменил себе и промолчал до самой своей смерти в 1965 году. После него даже не осталось конверта с надписью «Вскрыть после моей смерти», и у богини возмездия так и не появилось доказательств. Долгие годы слушая эту чушь, Коллип лишь говорил друзьям, что когда-нибудь обязательно всплывут оригиналы лабораторных записей, и все станет на свои места. Действительно, благодаря Майклу Блиссу это случилось. А Бест — всю свою жизнь он использовал любую возможность и власть, чтобы эти свидетельства не заговорили. По всей вероятности, после смерти Бантинга история открытия инсулина имела лишь один основной источник по имени Чарльз Бест. Редко кому удавалось оказаться в такой ситуации, когда никто не мешает воздавать хвалу самому себе. Еще меньше было в истории людей, которые сумели так себя возвеличить.
ПОВОРОТ СЮЖЕТА
Однако в этой истории есть поворот, способный украсить любой роман Ги де Мопассана. Когда умер Коллип, Бест в своем рвении перешел все границы, чем отвратил от себя многих друзей. Книга Фисби в нескольких местах настолько раздосадовала сэра Генри Дойла, что он вместе с другими учеными предложил очистить ее от ложной информации. Казалось бы, зная, как он исказил историю, Бест до конца своих дней (а ему оставалось прожить еще десять лет, он умер в 1978 году) должен был бы поступать с большой осмотрительностью, но… Он вечно раздражал всех тем, что писал статью за статьей, обвиняя некогда знаменитых физиологов во всевозможных происках, самообмане и излишнем эгоизме. Теперь мы понимаем, что это превратилось в какой-то мере в смысл его жизни. Однако в конце концов он попался в силки, которые расставил себе сам.
В начале 70-х годов прошлого века румынский физиолог Ион Павел приступил к проверке давнишнего утверждения о том, что его соотечественник Николаи Константин Паулеску значительно опередил торонтскую группу. Обнаруженные Павелом свидетельства убедительно показывают, что в 10–20-е годы Паулеску работал над диабетом и выделением инсулина. Более того, он опубликовал результаты своих опытов, включая удаление поджелудочной железы у собак, до 1921 года, когда появилась статья Бантинга и Беста. Если мы предположим, что реальный успех торонтской группы заключался в применении инсулина для лечения пациентов, то работа Паулеску вряд ли может повредить репутации канадцев. Получается, что, Бест зря потратил целых 25 лет на то, чтобы доказать свой и Бантинга приоритет в открытии инсулина в результате опытов над собаками. Однако, если основой открытия считать возможность контролировать уровень сахара в крови, то приоритет Паулеску трудно отрицать.
