Тул разинул пасть, продемонстрировав зубы. Приблизил к ней морду. Выдохнул. Маля вдохнула. Кислород и запах падали. Жизнь и смерть одновременно. Дыхание получеловека заполнило легкие Мали.
Тул отодвинулся и жестом велел ей снова держаться.
Они плыли.
Над ними гремели выстрелы, но здесь, в воде, они были не слышны. Канал за каналом. Один затопленный квартал за другим. Они скользили по городу, как рыбы, не замеченные бушевавшей сверху волной.
Наконец они пересекли линию огня, и Тул нашел убежище. Они заплыли в очередное здание и поднялись на поверхность. Здесь тихо шлепали о стены соленые волны, а где-то вдалеке стреляли. Маля вдохнула чистый воздух, совершенно счастливая уже от того, что ей не приходилось больше дышать содержимым легких убийцы. Чистый кислород. Она жадно хватала ртом воздух, кашляла и дышала снова.
– Ты знаешь, где мы? – спросил Тул.
Маля подплыла к окну. Оно было затоплено только наполовину, так что она разглядела кусочек улицы за окном. Девочка выглянула наружу и тут же дернулась назад, зашипев. Прямо на уровне глаз плавал деревянный настил. Люди налегали на веревки, таща вперед баржу, а за ними присматривали солдаты Объединенного фронта. На барже высились горы мусора. Катушки проволоки и кабелей. Даже через стекло она слышала стоны рабов.
Она подождала, пока баржа пройдет, и снова посмотрела на канал.
– Да, я знаю, куда нам. Еще далеко.
Тул не стал жаловаться. Он просто снова прицепил ее к себе на спину и поплыл дальше. Через несколько часов они нашли место, которое искала Маля.
Она всплыла первой, вылезла из воды и проскользнула в здание. Замерла, прислушиваясь. Молилась, чтобы в здании было пусто. Ворковали голуби, но больше она ничего не услышала. Никаких голосов. Никаких человеческих запахов. Ничего. Никого. Очередное заброшенное здание.
Маля вернулась к каналу и махнула Тулу. Получеловек всплыл и вслед за ней забрался в башню из воспоминаний Мали.
* * *
Когда Маля была маленькая, это здание принадлежало ее отцу и его миротворцам. Они жили в полном достатке. Здесь Маля разговаривала по-китайски, как цивилизованный человек. Когда она оказывалась на улице, то говорила на языке Затонувших городов, но здесь она говорила на мандарине.
Девочка перемещалась между двумя мирами, и это давалось ей легко. В этом Маля походила на мать. Ей ничего не стоило перейти из одного мира или из одной культуры в другую. Она умела заставить иностранцев прислушаться к себе и принимать всерьез. Убеждала их, что антиквариат матери – подлинный. Заставляла отдать ей деньги. И при этом она умела жить и в Затонувших городах, добывая то, что потом покупали иностранцы. Потом мать относила добычу иностранцам, и они считали ее не ловкой мошенницей, а уважаемым торговцем антиквариатом.
– Что это за место? – спросил Тул.
– Я здесь выросла, – ответила Маля, – миротворцы снимали здесь квартиры. У владельца были китайские предки, поэтому он умел обращаться с миротворцами. Знал, как им угодить. Готовил их любимую еду и все такое.
Двери в квартиру давно вышибли, мебель порубили на куски и сожгли. Здесь жили солдаты, а потом какие-то животные. Хомяки, может быть, судя по горкам пуха и блестящему мусору в углу.
Маля стояла в центре квартиры и вспоминала. Квартира оказалась меньше, чем она думала. Тогда она была огромной, а теперь коридоры стали короткими, а потолки – низкими. Она толкнула одну из дверей и нашла свою кроватку. Матраса не было. Она обнаружила его в комнате матери. Прожженный и простреленный, он затыкал окно, как будто кто-то загораживался им от огня.
Дом, разрушенный и разграбленный. Дыры от пуль в стенах, гильзы на полу. Застарелая вонь мочи. Несколько картин все еще висело на стенах, но кто-то разрисовал их зелеными крестами.
Тул обходил комнаты, как тигр, и наверняка составлял в уме схему. Подмечал каждое окно и дверь, каждую стену, смежную с другой квартирой, каждый выход к каналу.
Маля выглянула в разбитое окно и увидела птичье гнездо, кажется, голубиное. Судя по всему, голуби оттуда уже улетели, и довольно давно.
Тул посоветовал ей высматривать не только людей, но и животных. Бегущие животные или летящие птицы могут предупредить о приближающихся солдатах или солдат – о ней. Если она вспугнет стайку голубей, то с тем же успехом могла бы просто вылезти на видное место и закричать, привлекая к себе внимание.
На изумрудно-зеленой воде канала крутился маленький ялик – кажется, торговец лапшой. Маля удивилась, что в Затонувших городах живет кто-то, кроме солдат, но Тул пояснил, что вокруг армии всегда собираются всякие прихлебатели. Торговцы, дети, шлюхи, фермеры, контрабандисты, бутлегеры, наркодилеры.
У армии есть свои нужды, и она находит способы получить желаемое. Солдаты перестреляли всех ошметков в городе, но других гражданских оставили в живых. Патриотический долг Гленна Штерна состоит в том, чтобы стереть с лица земли Армию Бога, Волков Тейлора и Ополчение свободы, но для этого ему нужна поддержка мирных жителей.
И жители его поддерживали. В конце концов, им некуда было деться. Как и солдатам. Их всех удерживали на месте приграничные армии, непроходимые джунгли и море. Как пауки в банке, которым только и остается, что убивать друг друга.
Мале стало горько при виде мирных жителей, которые продавали на канале овощи, мясо и горячую лапшу. Они могли разговаривать с солдатиками. Наверняка еще и шпионили на армию. Рассказывали, где найти каждую семью миротворцев в городе, чтобы выслужиться и отвести пулю от себя.
Маля смотрела на них сверху вниз и воображала, как стреляет в них и как отплатит им за то, что ее выдали и заставили бежать, за то, что они помогали убивать тех, с кем девочка выросла и от кого зависела.
– Месть, – прогудел Тул у нее за спиной.
– Ты читаешь мысли? – испугалась Маля.
Тул покачал головой.
– Ты полна гнева. Твое тело говорит об этом каждым движением. Это легко понять. Твой сжатый кулак достаточно красноречив.
– Тем людям внизу не пришлось никуда бежать, – сказала Маля с коротким смешком.
– И ты бы хотела изгнать их, как изгнали тебя.
– Конечно, – Маля пожала плечами, – преподать им урок.
– Ты думаешь, вид бегущих испуганных врагов что-то изменит?
– Ты теперь за доктора Мафуза, что ли? – Мале не нравился назидательный тон Тула. – Не начинай вот это «око за око, и весь мир ослепнет».
Тул сверкнул зубами в ухмылке.
– Нет. Месть сладка. – Он прятался в тени и казался массивной смертоносной статуей, – но эти люди давно позабыли о мести. Они не помнят, зачем убивают друг друга.
– Доктор Мафуз говорил, что от жизни в Затонувших городах люди сходят с ума. Как будто безумие приходит с приливом. Как только поднимается вода, смертей становится больше.
