Книга Работа над ошибками - Питер Лавси

— Боюсь, изменений никаких, дорогая, — ответила дежурная сестра, когда Джули Харгривз поинтересовалась состоянием Уинстона Биллингтона. Слово «дорогая» было использовано из добрых побуждений — она приняла Джули за родственницу пострадавшего.

Инспектор Харгривз подошла к молодому констеблю, который сидел в углу палаты и от скуки барабанил пальцами по перевернутому картонному стаканчику из‑под кофе.

— Он подает какие‑нибудь признаки жизни?

— Стонет иногда, и все, — ответил констебль.

— А это хорошо или плохо?

— Не знаю.

— Почему бы вам часок не подышать свежим воздухом? Я вас сменю на время. Когда будете возвращаться, принесите мне чаю. С молоком, но без сахара.

Молодой констебль благодарно кивнул и ушел.

Оставшись одна, Джули осторожно приблизилась к кровати. Ей была видна только часть лица пострадавшего. Кожа землистого цвета, верхние веки закрытых глаз вспухли и покраснели. Голова мистера Биллингтона была забинтована, из носа и изо рта торчали трубки. Еще одна трубка тянулась от руки к капельнице. Уинстона Биллингтона подключили к кардиомонитору, отслеживающему частоту сердечных сокращений. В общем, выглядел главный подозреваемый не лучшим образом. Джули удивилась, насколько тяжелые травмы нанесла мужу в приступе ярости миниатюрная миссис Биллингтон, а также силе денег в виде пластикового пакета, набитого мелкими монетами.

Усевшись на стул, она приступила к выполнению обязанностей дежурного. По крайней мере, у нее появилась возможность хоть немного отдохнуть от общества Даймонда. Работать с ним было нелегко. Ей не раз приходилось слышать, как другие отзывались о нем как о человеке брюзгливом и вечно всем недовольном, и на данный момент она не стала бы оспаривать это мнение. Правда, Джули понимала, что его терзает профессиональное недовольство собой в связи с событиями, происшедшими четыре года назад. В любом случае колючесть и язвительность Даймонда все же импонировали ей больше, чем приторные манеры Джона Уигфулла, ее настоящего, а не временного руководителя. При всей внешней грубоватости Даймонда он производил впечатление человека порядочного и надежного. Открыто высказывал свое мнение, не пытался выглядеть веселым, когда пребывал в мрачном состоянии духа. А уж если улыбался, хотя это случалось редко, его улыбка была искренней. Даймонд интересовался мнением Джули и внимательно выслушивал ее соображения. Собственно, она была единственным человеком среди его бывших коллег, кому он доверял. Всех остальных он считал тупицами. Вероятно, Даймонда возмущало то, что она, Джули, не вполне понимала мотивы его ухода из полиции два года назад. Она лишь догадывалась, что Питер Даймонд никогда не ходил в любимчиках у начальства. Однако, несмотря на это, заслужил репутацию компетентного и энергичного руководителя отдела, о котором на Манверс‑стрит многие до сих пор вспоминали с восхищением. При нем сотрудники являлись единой командой, сплоченной и эффективной. Теперь же все было иначе.

О Питере Даймонде как о человеке Джули было известно мало. Теперь, правда, она знала, что когда‑то он играл в регби. Слышала, что порой его видели на трибуне местного стадиона, где команды города Бата по футболу и регби проводили домашние матчи. Ей также говорили, что Питер хорошо умел ладить с детьми, хотя собственных не имел. В первые рождественские праздники после ухода из полиции он нанялся Санта‑Клаусом в торговый центр «Колоннада» и в этой роли пользовался у малолетних жителей города большой популярностью.

Джули было бы интересно узнать, какая у Даймонда жена. Ей хотелось бы взглянуть на женщину, живущую под одной крышей с Питером и способную выдерживать его брюзгливый нрав ежедневно. Пока Джули удалось выяснить лишь то, что миссис Даймонд миниатюрна, обладает сильным и независимым характером и много времени посвящает общественной деятельности — например, в последнее время она работала в магазинах, отдающих часть выручки на благотворительные цели. В связи с этим даже шутили, мол, Питер Даймонд с ног до головы одет на средства Оксфордского комитета помощи голодающим.

Внезапно мистер Биллингтон издал стон, который прервал размышления Джули о супругах Даймонд и напомнил, с какой целью она находится в палате интенсивной терапии. Встав со стула, она вгляделась в лицо пострадавшего. Однако ничто не свидетельствовало о том, что он пришел в сознание.

Порой в газетах появлялись сообщения об избитых мужьях, что являлось логичным следствием происшедшей в обществе феминистской революции. Однако это был первый случай нападения жены на собственного супруга, с которым инспектор Харгривз столкнулась за время своей работы в полиции. Однажды Джули посмотрела телевизионную передачу, посвященную домашнему насилию в отношении мужчин. Передача вызвала у нее удивление — она так и не поняла, почему пострадавшие, зачастую крупные представители сильной половины человечества, позволяли своим подругам колотить себя тяжелыми предметами. Конечно, в статистическом отношении подобные истории были редкостью по сравнению со случаями избиения жен. К тому же Джули часто приходилось заниматься расследованием дел как раз о причинении телесных повреждений женщинам, и она видела, какие страшные травмы наносят им разбушевавшиеся мужья или приятели. Наконец ей самой неоднократно доводилось противостоять попыткам нападения со стороны мужчин. Поэтому в целом Джули не шокировали ситуации, когда все происходило наоборот и трепку получали представители сильного пола.

Совсем недавно она внимательно изучала фотографии тела Бритт Стрэнд, и ей трудно было вызвать в своей душе сочувствие к Уинстону Биллингтону. Джули хотела, чтобы он поскорее очнулся и пошел на поправку не из сострадания, а по той причине, что тогда его можно было бы допросить. Если мерзавец умрет, думала она, будет трудно доказать, что суд совершил ошибку и приговор, вынесенный Маунтджою, был несправедливым. Если бы имеющиеся улики можно было подтвердить признанием со стороны Биллингтона, решить проблему стало бы гораздо легче.