Она потянулась к его свесившейся правой руке, и он позволил ей взять ее. С минуту вглядывался в ее лицо, невзирая на то, что это, по-видимому, причиняло ему боль. Света было мало, и падал он, в основном, у него из-за спины, и у Арлин не было уверенности, что она способна читать по его лицу. Она улыбнулась, надеясь, что он увидит, надеясь, что вот-вот не разревется. Крепко зажав ее руку, Рубен отступил назад и втянул ее за собой в дом.
Утреннее солнце с силой било в изголовье его постели: как раз так, как ей помнилось. Она открыла глаза и увидела, что он уже проснулся и смотрит на нее. Когда она улыбнулась, он повернулся на другой бок.
Он не ответил.
— Поговори со мной, Рубен.
— Наверное, это ошибка.
— Да-а, только это всего лишь твое мнение.
Рубен поднялся и стал одеваться. Шрамы на его теле отчего-то вызывали еще большую жалость: под ярким светом дня и в такой миг, когда он упорно держался от нее подальше. Он, должно быть, понимал это, потому и оделся быстро.
— Прекрасно, — сказал он. — Ты подловила меня среди ночи. Я тебя впустил. Дальше понеслось само собой. Теперь, полагаю, ты считаешь, что все случившееся унесло, как воду под мостом. Так вот, не унесло.
Рубен присел на краешек кровати, отвернувшись, словно то было единственное, что он помнил, как делается. Арлин придвинулась на его половину постели, села. Прильнула всем телом к его спине, стараясь удержать. Чувствовала, как напрягается и сопротивляется его тело.
— Не надо, ладно? Просто поезжай сейчас домой, Арлин.
По голосу она поняла, что он плачет, и это поразило ее. Никогда прежде не было с ним такого, насколько ей было известно. Такую слабость она допускала только для себя. И она понимала, как не нужен ему в такой миг никакой свидетель. Вот и сделала так, как ее попросили.
Глава двадцать шестая.
КрисПока Салли не позвонила, он разумом и не осознавал, как сильно по ней соскучился. Не позволял себе осознавать. Дал чувствам зависнуть, вроде маленьких летучих мышек, на краешке своей работы за день, вроде теней вокруг себя: он умел держать все на должном расстоянии.
Но потом она позвонила, и вот вам: все те же чувства, — да он и знал, что где-то в нем, глубоко, они все время таились.
Она спросила, как у него дела, и он ответил, что превосходно, и то была ложь.
Она спросила, как продвигается расследование, и он ответил, что оно не продвигается, ушло, в тупик зашло, и след его простыл, и то была правда.
Потом в течение нескольких болезненных секунд никто не говорил ничего, и он предложил ей пойти с ним поужинать. Она ответила, что на этой неделе каждый вечер ужинала вне дома, но, если он приедет к ней в новую квартиру, то она что-нибудь состряпает.
Он сказал, что любит ее, что было правдой, но она отчего-то слегка замялась и ясно дала понять, что по-прежнему будет следовать принципу держать свое мнение при себе.
* * *
Как раз после ужина и зазвонил телефон. Он сидел бок о бок с ней на диване, думая, до чего же он знаком, этот ее запах. Может, что-то от духов, что-то просто от ее кожи или, может быть, ее кожа пахла, как духи. Тут ему не угадать. Еще он думал, что в самый раз бы выпить, но вслух этого не высказывал.
Тут зазвонил телефон, и Крис молил, чтобы звонили не ему.
Салли сняла трубку, и лицо у нее потемнело. Она прикрыла микрофон ладонью:
— Ты дал номер моего телефона?
Крис отрицательно помотал головой:
— Служба переадресации.
Чего бы ни были они близки достичь, все мигом исчезло с его горизонта. Он понял это. Оно с треском сломалось в воздухе между ними, и он почувствовал это.
— Какая-то молодая особа, тебя.
— Это не то, о чем ты думаешь.
Салли вручила ему трубку и вышла из комнаты. Он некоторое время сидел, тяжко дыша, с трубкой в руке. Ему было слышно, как Салли, пройдя на кухню, забренчала тарелками в раковине, чуть-чуть резче и громче, чем следовало бы. Всегда у него кончалось тем, что он становился с ней самим собой, истинная его жизнь делалась слишком явной, а потом все рушилось.
— Алло?
— Крис Чандлер?
— Да-а. Кто это? — Он старался сдержать раздражение, но, возможно, не получилось.
— Терри, из продовольственного. Помните, из Атаскадеро? Я звоню вам совсем не вовремя?
— Э-э, нет, все отлично, Терри. Что стряслось?
— Ну, вы ж сказали позвонить вам, если я что вспомню. Только это, наверное, пустяк. Возможно, ничего не значит. Но я и вправду кое-что вспомнила. В тот последний раз, когда ее видела. Помнится, она была в таком хорошем настроении. Помню, сказала ей, что ее садик выглядит поистине прелестно. И у нее аж все лицо засветилось. И она сказала: «О, разве он не чудесен?» — или что-то в этом духе. И еще сказала: «Все это соседский мальчик сделал». Она назвала мне его имя, только сейчас я его забыла.
Крис молчаливо выждал время, надеясь на что-то еще. Ее садик был важен для нее. Это ему было уже известно.
— Ну, я ж говорила, что это, наверное, пустяк.
— Нет, я рад, что вы позвонили, Терри. Правда. Если еще что-то вспомните…
— Вроде, это все, думается. Пока. Просто то, что она вся счастьем светилась из-за своего садика.
— Рад, что вы позвонили, Терри. Правда, рад.
— Ну, не стану себе счет за разговор накручивать. Пока.
Крис повесил трубку, медленно щурясь, и увидел стоявшую в кухонной двери Салли.
— О, Боже, Салли, это не то, что ты думаешь. Я ни с кем не встречаюсь. Просто позвонила одна их тех, у кого я брал интервью для этой истории.
Салли не вышла из дверного проема. Он подумал: верила ли она ему, верила ли, верила ли хоть когда-нибудь. И, если честно, следовало ли ей верить.
— Стараюсь решить, лучше это или хуже, — сказала.
Но потом улыбнулась, вернулась и подсела поближе. Он поднял телефонную трубку и убрал ее с рычага.
* * *
Осенило как раз тогда, когда он в постель укладывался. Только тогда до него и стало доходить. Рубашку долой, брюки расстегнул, следовал как привязанный за ее нагим телом. Не пытаясь думать ни о чем другом, не сознавая, что возможно нечто иное, о чем думать можно.
Откуда-то из подсознания вылезло, озвученное неприветливым голосом Ричарда Гринберга, или Грина, или дьявол его разберет, как его фамилия. Три фразы эхом прозвучали, когда в них меньше всего нужда была.
«Уверяла, что не платила ему, что он бесплатно работал. Ну да, верно. Мальчишки обожают это делать».
