– Что тебе еще нужно? – выдохнула она.
Тир ненадолго прикрыл глаза, а потом посмотрел на Гизелу. Осока была довольно высокой, но не настолько, чтобы принцесса могла укрыться от его взгляда. Девушка вскрикнула, когда Тир осторожно коснулся ее белокурых локонов.
– Прекрасна была богиня Сиф. – Тир улыбнулся. – Сиф, супруга Тора. Больше всего богиня Сиф гордилась своими золотистыми волосами. Но Локи удалось хитростью прокрасться к ней и остричь ее наголо. Может, он поступил так из ненависти к Тору, богу грома. А может, просто хотел развлечься, глядя, как Сиф плачет по своим волосам.
Руна с удовольствием отметила, что на этот раз Гизеле удалось подавить крик. Тир не смог запугать ее этим намеком.
– Тор пригрозил переломать Локи все косточки, – прошипела Руна. – И так бы и поступил, если бы Локи не уговорил гномов сделать новые волосы для Сиф, из чистого золота.
Тир равнодушно повернулся к ней. Казалось, в его глазах погас огонь.
– Боюсь, за вас Тор не заступится. Никто вам не поможет.
– Ну так убей нас! Пускай все закончится!
– Зачем же мне убивать вас? Мы ведь так мило беседуем… – рассмеялся Тир.
Затем он прикусил губу, словно ему нелегко было решить, о чем говорить дальше. Но уже через мгновение его лицо просветлело.
– Я расскажу вам еще одну историю! – радостно воскликнул он. – Историю о том, как Локи и Тор однажды отправились в путешествие. Они часто ссорились друг с другом, становясь врагами, но это произошло еще в те времена, когда Локи и Тор были друзьями. Если я правильно припоминаю, в путь вместе с ними отправился и Один. Итак, трое наиболее могущественных богов Асгарда пустились в путь. Трое самых сильных богов Асгарда… Но чтобы сохранить свою силу, им нужно было есть, а боги слишком ленивы, чтобы охотиться. Они договорились с орлом, что тот будет ловить для них зверей и делиться с ними частью своей добычи. – Тир взмахнул руками, показывая, сколь величественно парил в небе орел. – Но знаете что? Тот орел на самом деле был великаном! Когда Локи попытался отобрать у него часть добычи, великан принял свою истинную форму и взял богов в плен. Однако Локи с помощью хитрости удалось…
До этого у Руны болел только живот, теперь же невыносимо застучало в висках.
– Да замолчи ты, Тир! – закричала она, не зная, что хуже, его побои или его истории.
– Ну что ты! Самое интересное только начинается! – восторженно воскликнул северянин. – Великан готов был отпустить Локи, если тот приведет ему Идун, дочь Одина. Этот орел… то есть великан, который принял облик орла… уже давно был влюблен в эту богиню. Идун была прелестной юной девицей. Она все время сидела под яблоневым деревом, сторожа плоды вечной молодости. Да, Идун была красива, но глупа. Локи даже не пришлось прилагать особых усилий, чтобы выманить ее из Асгарда. А за вратами мира богов ее уже ждал орел… великан в облике орла.
– Заткнись!!! – заорала Руна.
– Но почему? Мне кажется, эта история очень схожа с нашей судьбой. Этот орел словно Роллон. Если ему захочется, он сможет испортить мне жизнь. Чтобы добиться власти, мне нужно отвезти Роллону прекрасную Идун… то есть Гизелу. – Тир помолчал. – А это в свою очередь означает, что принцесса мне нужна, а ты нет.
Тир подошел к Руне, присел рядом с ней на корточки и задумался. Северянке едва удалось скрыть отвращение.
– Но если ты убьешь меня, то не сможешь и дальше мучить своими историями, – выдавила она.
– Да, это было бы весьма прискорбно. – Тир задумчиво кивнул. – Но что же мне делать? То, что разумно? Или ТО, что приятно? И зачем мне вообще принимать это решение? В этом мире нет порядка, только хаос. А единственное, что следует законам хаоса, – это случайность. Значит, предоставим твою жизнь на волю случая.
С этими словами северянин открыл кожаный мешочек, висевший у него на шее. Руна ожидала, что он достанет оттуда сушеные грибы, затуманивавшие разум и делавшие мир ярче, но в руках Тира блеснула серебряная монетка. Для Руны такие монеты были в диковинку – на севере обменивались товарами и не пользовались деньгами. Раньше Руна видела такое лишь однажды – отец показал ей монету и объяснил, что она сделана из серебра. На одной стороне монеты был изображен Один, на другой – чудовище.
– Да, – повторил Тир, – пускай все решит случай. Он ухмыльнулся. – Мои дальнейшие действия зависят от того, какой стороной упадет монета. Один – значит жизнь. Чудовище – смерть.
Тир подбросил монету. Руна с трудом сдержала дрожь, глядя, как монетка покатилась по земле и упала. Тир с любопытством заглянул ей в лицо, но северянка старалась оставаться спокойной. Сейчас она думала об Азрун. «Ох, бабушка, – вздохнула она. – Бабушка…»
Наконец Тир поднял монетку, но так и не показал Руне, какой стороной она упала. Он потрепал пленницу по щеке, будто та была маленькой девочкой, нуждавшейся в утешении. Руну передернуло от его прикосновения. Она плюнула ему прямо в лицо.
Тир отдернул руку.
– Эй, это невежливо! – сделанной обидой протянул он.
А затем поднес руку к ее лицу. В руке он сжимал нож.
Монастырь Святого Амброзия, Нормандия, осень 936 года
Кое-кто из сестер остался молиться в церкви, но некоторые монахини не смогли бы успокоиться даже пред ликом Всевышнего. Они предпочли вернуться в трапезную, надеясь присоединиться к матушке настоятельнице и Арвиду. Впереди всех шли сестра-наместница и сестра-келарь. Им не терпелось выяснить, кто же там, снаружи. Да и Матильде хотелось поговорить, это желание отчетливо отражалось на ее юном личике. Впрочем, Матильду сейчас интересовали не столько загадочные враги, сколько слова настоятельницы. Почему Арвид не знает, кто он? Почему не знает этого и матушка?
Но Матильда так и не заговорила – она стеснялась и настоятельницы, и Арвида, и теперь страх перед незваными гостями вспыхнул в ней с новой силой. При звуках ломающихся досок девушка вздрогнула. Правда, эти звуки стали тише.
Настоятельница же сохраняла спокойствие. Несмотря ни на что, была от нападения этих иродов и польза: чувство вины и тоска исчезли, сменившись лихорадочным возбуждением. Сейчас, когда пришла беда, будущее стало важнее прошлого. Да, Арвид мог справедливо упрекнуть ее в том, что раньше она проявила трусость. Но не теперь!
Прежде чем угрызения совести исчезли, сменившись упрямством, удары стихли, и воцарившаяся тишина оказалась еще страшнее шума. Словно темные тучи встали над монастырем и из них вот-вот готова была ударить молния.
– Вы думаете… думаете… – К настоятельнице подошла сестра-наместница.
Конечно же, матушка не верила в то, что эта тишина – добрый знак.
– Я ведь сказала вам, чтобы вы спрятались в церкви! – строго произнесла она, переводя взгляд с побелевшей от страха Матильды на сестру-келаря и наместницу.
