– Вполне возможно, – ответила Клодия.
Представив себе эту картину, решила, что ей такая забава весьма по вкусу. Что бы она сейчас ни делала, что бы ни наблюдала, все оказывало на нее возбуждающее действие. Интересно, не добавляют ли в напитки, которые здесь подают, какой-нибудь афродизиак? Решив, что такое вполне вероятно, она налила по бокалу вина из бутылки, которую обнаружила в ведерке со льдом.
– В сущности, очень даже может быть, – поправилась она, смакуя первосортное шардоне. – Считаешь, тебе бы понравилось?
Пол развязывал шейный платок, и вопрос, казалось, заставил ее задуматься.
– Пожалуй, да, – осторожно ответил он, – но если честно, я бы сказал, что наказывать самому было бы моим первым побуждением.
Глаза его жарко заблестели из-под маски, которая все еще была на нем, и Клодия невольно вспомнила то существенное различие между ее дорогим незнакомцем и элегантным графом Д’Эронвиллем, что бросилось ей в глаза при их знакомстве. Глаза у француза тоже голубые, но такие светлые, что похожи на осколки льда. Чутье подсказывало, что они отражают холодную натуру. У Пола, несмотря на неразгаданную тайну его прошлого, по крайней мере, теплое и любящее сердце.
Такой долгожданной и приятной ванны, что они приняли вместе с Полом, Клодия еще никогда не принимала. После сумасшедшего животного соития в лабиринте она чувствовала себя грязной, словно ее употребили самым непристойным образом, хотя со стороны ничего такого, разумеется, заметно не было. Душистая пена в мраморной ванне королевских размеров добавила наслаждения, а с помощью мягкой мочалки Пол вымыл Клодии каждый изгиб и впадинку, после чего откинулся назад, полностью расслабленный, и позволил ей проделать то же самое с ним.
Все эти поглаживания, прикосновения и исследования неизбежно привели к сексу, неторопливому, нежному и традиционному в противоположность тому, чем они занимались в лабиринте. Клодия не могла, да и не хотела, решить, который из двух вариантов волнует ее больше, но, по крайней мере, традиционный вариант был помягче. Все это время она никак не чувствовала свой возраст, но даже самым молодым и крепким иногда требуется отдых.
После ванны они лежали на роскошной, мягкой кровати с целой горой подушек. Клодия дремала, а Пол поднялся и прошелся по комнате.
– Телевизор! – воскликнул он вдруг, обратив ее внимание на маленький аппарат, который стоял сбоку на бюро. – Я не смотрел телевизор с тех пор, как… – Он замолчал, нахмурился и рассеянно махнул рукой. – Банально, но правда. Я не смотрел телевизор не знаю с каких пор.
И, присев на диван, обворожительно улыбнулся через плечо.
Мысль о телепросмотре вызвала у Клодии содрогание, и она сообразила, почему в последние несколько дней ни разу даже не подумала включить ящик. По нему передавали новости, а в них могли говорить о пропавших людях. «Ты эгоистичная старая ведьма», – сказала она себе, ужаснувшись собственных скрытых намерений. Когда Пол включил телевизор, ею овладело ощущение роковой неизбежности.
Первая же программа удивила ее и озадачила – что-то вроде драмы, но без диалогов и связного сюжета. Более того, освещение было крайне необычным – почти любительским, – а содержание передачи показалось чересчур вольным даже для самых либеральных каналов. Включая спутниковые трансляции с континента.
В комнате, похожей на ту, которую они занимали, на кровати лежал обнаженный мужчина, прикованный к изголовью и изножью, а две женщины стояли по обе стороны от него, держа в руках кожаные ремни. Время от времени они хлестали его по заду.
Потребовалась пара минут, чтоб сообразить, в чем дело, а когда до Пола дошло, он рассмеялся и оглянулся на Клодию.
– Камера наблюдения, – сказал он, подвигав бровями, и вновь перевел внимание на экран. – И разве это не наша знакомая Беатрис? – добавил он, когда одна из женщин попала в кадр.
На Беатрис было нечто вроде кожаного боди с разрезами на груди и в паху, но даже черная бархатная полумаска и туго стянутые на затылке волосы не могли скрыть, что грозная фигура на экране – Беатрис Куин. И едва только Клодия узнала подругу, как та посмотрела прямо в камеру.
Клодии показалось или по лицу в маске все же промелькнула тень улыбки? Беатрис чуть заметно кивнула, как будто знала, что за ней наблюдают.
– Иди сюда, – предложил Пол, похлопав по дивану рядом с собой. – Судя по всему, будет что-то интересненькое.
Клодия не знала, что он или кто-то из этой компании извращенцев называет «интересненьким», но почему-то вдруг немного испугалась того, что может увидеть. Испугалась не потому, что ей могло что-то не понравиться. Скорее наоборот, что может понравиться слишком сильно. Тем не менее она уселась рядом с Полом перед экраном.
Изучив сцену повнимательнее, Клодия сосредоточилась на мужчине. Монитор передавал картинку в цвете, пожалуй, даже чересчур ярком и отчетливом, потому что полоски у него на ягодицах были ярко-красные. Беатрис и ее подруга били беднягу нещадно, и, даже несмотря на кляп во рту, он издавал мучительные стоны.
Определить, кто этот мужчина, было невозможно, но чутье подсказывало, что это Д’Эронвилль. Она не знала, как поняла это, но мысль о смирении этого холодного, гордого человека приятно возбуждала. Ей хотелось бы оказаться там, с Беатрис и другой женщиной – возможно, Алексой? – и это желание отдалось сильным, горячим откликом внизу живота. Пол прекрасно удовлетворил ее, и все же ей хотелось еще секса. Поцелуев. Ласк. Совокуплений. Чего угодно, все равно чего. Скользнув ладонью вверх по бедру, она ухватила Пола между ног.
Потеряв интерес к происходившему на экране, Пол смерил ее ровным, бесстрастным взглядом, не уступающим в надменности самому Д’Эронвиллю.
– Тебе придется заплатить, – сказал он ей таким же бесстрастным голосом, но она уже научилась не только прекрасно понимать, но и чувствовать его и знала, даже не глядя, что он так же бешено возбужден, как и она. И знала, какой монетой желает получить плату.
«Смогу ли я? – думала она, глядя в его бледное лицо и спокойные голубые глаза. – Смогу ли дать ему то, чего он хочет?»
«Ох, Клодия, неужели ты когда-нибудь по-настоящему сомневалась?» – спросила она себя, возвращаясь в настоящее. Пол слегка поменял позу, чтобы было удобнее, и его твердое, мускулистое плечо шевельнулось у нее под щекой. Он не применил к ней всю свою силу, о нет…
Порка, которую он задал ей, была сдержанной, можно сказать взвешенной, но ей было здорово больно. Однако с каждым обжигающим, резким шлепком она сознавала, что происходящее – всего лишь прелюдия, пикантная закуска перед восхитительно сладким главным блюдом – долгим и крайне бурным соитием, в котором Клодия играла роль лихой наездницы. Когда все закончилось, оба признались, что с них достаточно.
– Интересно, кто за нами наблюдал? – раздумчиво проговорил Пол, и Клодия поняла, что он, как и она, тоже перебирает в уме события вечера.
Дабы воодушевить его, она сплела их пальцы.
