Алисе казалось странным, что в такой критический момент Екатерина Викторовна не может сосредоточиться на главном — выздоровлении сына. Какие могут быть счеты? Неужели за то время, что она носит фамилию Молчанова, она сделала что-то недостойное, порочащее ее? Кажется, все отмечали, что Гарик стал гораздо спокойнее, увереннее. А то, что произошло… У каждого свой рок, как тут предугадать? Главное, приложить все силы, чтобы он поднялся, снова почувствовал счастье обладания своим телом и ощутил те каждодневные радости, на которые порой перестаешь обращать внимание.
С того дня, как Гарик позволил навещать его, прошло две недели. Дни пролетали с головокружительной скоростью. Утром Алиса готовила что-нибудь необычное Гарику, приводила себя в порядок, ожидая звонка от Славы. Он подъезжал к подъезду и сообщал об этом или коротким сигналом или звонком по мобильному. По дороге в больницу он обычно старался не расспрашивать ее о Молчанове, потому что накануне вечером она и так достаточно подробно все ему рассказывала. Потом он ожидал ее в больничном дворе. В обязанности Славы также входило оповещать Алису о приезде родителей Гарика. Заметив их, он набирал номер телефона Алисы и коротко говорил: «Родственники». Тогда Алиса не спеша начинала собираться. Гарик не задавал лишних вопросов — он все понимал без слов. Поцелуй на прощание и просьба позвонить вечером. Молчанов согласно кивал и провожал Алису долгим, тревожным взглядом.
Врачи начали поговаривать о том, что близится выписка и нужно определиться с дальнейшей программой реабилитации. Алиса давно готовила квартиру к возвращению хозяина: одну из комнат полностью переоборудовала для занятий лечебной гимнастикой. Она просмотрела массу статей на эту тему, консультировалась с несколькими известными специалистами в области восстановления после таких травм. Все они твердили о терпении и вере в свои силы, убеждали, что упорство и труд обязательно поднимут Гарика. Главное — вселить в него эту уверенность и дать понять, что с ним рядом есть близкие люди, ожидающие результатов.
Алиса смотрела на большую комнату, которая превратилась в своеобразный тренажерный зал, едва сдерживаясь, чтобы не описать ее Гарику. Он должен знать, что она ни на минуту не забывает о нем, что она продумала каждый шаг, каждый новый этап на пути к выздоровлению. Каково же было ее удивление, когда Гарик заявил, что не хочет возвращаться из больницы в городскую квартиру. Со слов Алисы он знал, что строительная фирма закончила отделочные работы в их загородном доме. Когда он услышал об этом, то сразу не сказал ничего, и только через несколько дней попросил приготовить для него комнату там.
— О чем ты говоришь, Гарик? — недоумению Алисы не было предела. — Какой загородный дом? Тебя ждет оборудованная комната в нашей квартире. Там все сделано так, чтобы ты мог отдыхать, заниматься, принимать посетителей с работы. Зачем тебе этот дом? Мы будем приезжать туда на выходные.
— Свежий воздух — лучший лекарь. К тому же у меня теперь все дни выходные, — иронично заметил Гарик.
— Не хочу ничего слышать об этом. Я жду тебя дома. Газеты и телевидение давно развели нас, обзывая меня пиявкой, присосавшейся к всемогущему человеку и бросившей его при первых же трудностях. Если ты не вернешься домой — это будет очередной повод поливать грязью наш брак. Ты этого хочешь?
— Ты прекрасно знаешь, что нет. Я читаю газеты и мне так же неприятны все нападки. Хочешь, я подам на них в суд? Я в состоянии разорить любую газету, любой телевизионный канал. Хочешь, я сделаю это?! — в Гарике проснулась дикая злоба на весь мир. И на Алису в первую очередь.
— Мне плевать на эти грязные статейки, если ты перестанешь говорить глупости. Мы должны вернуться домой. В дом, в котором мы жили. Это логично, пойми. И свежий воздух я тебе обеспечу. Я буду вывозить тебя на прогулки в коляске, — сказала Алиса и, увидев, как почернели глаза мужа, добавила: — В первое время, пока ты не начнешь двигаться самостоятельно.
— Нет ничего более постоянного, чем что-то временное, дорогая. Это очень старая истина. Странно, что ты так удивленно смотришь на меня. Неужели ты думаешь, что я верю во все те сказки, которые вы мне в три голоса поете? Ты, отец, мама особенно старается! Перестань, хоть ты перестань! Я только начинаю свыкаться с мыслью, что стал инвалидом, а ты пытаешься снова и снова зародить во мне надежду. Это жестоко, Алиса!
— Жестоко? Как ты несправедлив!
— Ради бога, оставь высокие слова, — Молчанов обреченно махнул рукой. — Я не хочу вот таким попасть в нашу квартиру. Это обитель любви, а не…
— Не сдавайся так скоро, прошу тебя. Иначе у меня тоже не будет смысла жить дальше, — тихо произнесла Алиса.
— «Тоже»? Вот видишь, наконец ты сказала правду. Нет смысла…
— Не придирайся к словам.
— И не думал даже, — полусидя, опершись о высокие подушки, Гарик вдруг закрыл лицо руками. — Уходи, Алиса, уходи от меня навсегда, слышишь?
— Ты что говоришь?
— Ты молода, красива, должна быть счастлива. Я больше не смогу быть для тебя волшебником, а обузой — не хочу! — голос Молчанова срывался, он говорил, не открывая лица, словно стыдясь своих слов, самого себя. — Я дам тебе развод. Ты не останешься без средств: в твоем распоряжении окажется достаточно большая сумма, чтобы долгие годы ни о чем не беспокоиться. А за это время… Тебя нельзя не заметить, ты — сам свет… Только не мучай меня больше, я каждый день вижу, как ты играешь в беззаботную, несгибающуюся под тяжестью случившегося женщину. Это выше моих сил. Ты знаешь, как я люблю тебя. Я всегда любил только тебя. Оставь мне воспоминания о моей любви, а не о том, как ты возишься с беспомощным калекой.
Алиса подошла к кровати Гарика и встала на колени рядом. Она отняла его руки от лица, ласково провела кончиками пальцев по исхудавшему лицу.
— Глупый, какой ты все-таки глупый. И как я могла выйти замуж за такого человека? Ты думаешь, мне нужны долгие годы благополучия без тебя? Нет. Если ты скажешь, что разлюбил, — я уйду в тот же день, без выходного пособия, — она поцеловала его в прохладный лоб. В этот момент она искренне верила в каждое произнесенное слово. — Мы справимся с этим испытанием. Наверное, оно послано нам за то, что мы посчитали себя всесильными. Это наказание. Примем его достойно. Я уверена, что мы сможем.
— Я люблю тебя, Алька, — Гарик благодарно смотрел на жену.
— Я знаю, — тихо сказала Алиса и поцеловала его.
— Я скажу маме, чтобы перестала меня терроризировать: она говорит, что останется ухаживать за мной.
— А ты что?
— Я отвечаю, что у меня есть жена.
— Это верно. Жена, которая никогда не оставит своего мужа в беде.
— Мне кажется, что один твой голос способен излечить меня, — улыбаясь, заметил Гарик.
— Все может быть.
— Ты устала, под глазами черные круги.
— Ерунда.
— Прошу тебя, иди сегодня пораньше, отдохни. Вот-вот придут родители — они не дадут мне скучать до самого сна. Я должен набраться энергии, чтобы выдержать очередную волну материнской заботы.
