– Расслабься, Калеб. Сама я ничего не делала. Аккаунты тебе создали режиссеры. Почитай условия конкурса. Там написано, что на время конкурса ты позволяешь создавать от своего имени аккаунты в социальных сетях и заполнять их материалами, касающимися тебя. Да ты не волнуйся. Когда конкурс закончится, ты все удалишь.
– Мне не нужна такая популярность.
– Не зарекайся. Вдруг понадобится?
– Не понадобится.
– После первой же серии программ о нашем конкурсе мой альбом на iTunes стал продаваться с бешеной скоростью. А теперь мои фаны умирают от любопытства и хотят знать, кто же этот крутой парень, которого я закадрила на конкурсе.
Калеб смотрел на нее, думая о том, что изворотливый ум и привлекательная внешность – весьма опасное сочетание.
– Джордин, я надеюсь, что ты не имеешь отношения ко всей стряпне, которую они показывали по телевидению. Если ты приложила к этому руку… даже не знаю, смогу ли я тебя простить.
Она лишь пожала плечами, показывая всю глупость его подозрений.
– У тебя всегда с утра такие мрачные фантазии? Я была удивлена ничуть не меньше твоего. Но я тебе, кажется, еще тогда объясняла: есть законы жанра. Главное, что эта, как ты ее называешь, стряпня приносит нам голоса зрителей. А я не хочу обманывать зрительские ожидания. Ты, думаю, тоже.
Калеб кивнул. Похоже, Джордин ему не врала.
Он уже собирался пойти завтракать, как Джордин схватила его за руку и развернула лицом к двери:
– Калеб, хочу тебя кое с кем познакомить.
Она показала на белолицую темноволосую девушку. Похоже, их ровесницу или чуть старше. Девушка была одета строго по-деловому: юбка-карандаш и белая блузка. Она носила очки в черной оправе. Одна рука вошедшей была занята айпадом, другая – большой сумкой. Не поздоровавшись с Калебом, девушка сразу же заговорила о каких-то рейтингах остаточной посещаемости. Джордин прервала ее и повернулась к Калебу:
– Калеб, познакомься. Это Пейдж – мой менеджер по социальным сетям.
Пейдж раскрыла сумку и запихнула туда айпад. По-прежнему игнорируя присутствие Калеба, она снова заговорила с Джордин. Теперь в ее голосе сквозило презрение.
– Менеджер по социальным сетям? Значит, моя должность называется так?
– Мне нужно было ее как-то назвать.
– Рад познакомиться, Пейдж. Меня зовут Калеб.
Пейдж мельком взглянула на его протянутую руку, которую явно не собиралась пожимать.
– Я знаю, кто ты. – Затем она снова повернулась к Джордин. – Я буду работать в номере.
Калеб смотрел ей вслед. Сумка, висевшая на плече Пейдж, раскачивалась на манер стенобитного орудия.
– Очень дружелюбная особа, – усмехнулся он.
– Я уверена: скоро вы подружитесь, – сказала Джордин.
Калеб в этом очень сомневался, однако промолчал.
– Я пошел завтракать, – сказал он.
– Дорогой, захвати булочку и для меня, – попросила Джордин. – Впереди длинный день. Мне понадобятся силы.
* * *
Автобус привез их в знакомую студию. Внешне здание ничем не изменилось, зато внутри произошло немало перемен. Выделенный им зал был просторнее, лучше, с некоторой претензией на роскошь. Он был рассчитан на большее число зрителей. Освещение тоже поменялось в лучшую сторону. Просторнее стало и за кулисами. Возле сцены даже положили красный ковер, а участников встретили статисты, разыгрывавшие из себя папарацци.
Оттуда их провели в просторную гримерную, где над ними принялись хлопотать стилисты. Стилист Калеба похвалил его джинсы и ботинки, но выбрал ему другую рубашку и попросил снять кожаные браслеты.
– Для сегодняшней съемки мы хотим, чтобы вы были больше похожи на участников музыкального шоу «Американская эстрада»[19], а не на героев мюзикла «Назад в будущее», – сказал стилист, разглядывая Калеба. – Восьмидесятые – это, конечно, круто.
– Я люблю восьмидесятые, – признался Калеб.
– По тебе видно, – усмехнулся стилист.
Затем все участники попали в руки визажистов, а дальше их путь лежал на сцену, где их ждала уже настоящая фотосессия. Фотограф помещался на площадке, подвешенной к крюку большого сценического крана. Он парил над сценой, без конца давая указания осветителям. Сам он все время смотрел в видоискатель громадного фотоаппарата. Снизу он был похож на одноглазого бога фотографии, парящего на облаке.
Пока устанавливали свет, Калеб разглядывал своих соперниц. Он был единственным парнем, прошедшим в финал. Вот Панда – стыдливый цветок панк-рока. Совсем еще юная исполнительница, каждый раз вместе со слушателями и судьями удивляющаяся своему таланту… Афро-американка Джасмин, голос которой способен разрушить дом, а улыбка – восстановить его из развалин… Кэрри Энн – олицетворение музыки кантри. Локоны светлых волос, юбка чуть выше колен, сапоги, украшенные блестками… Эрика, молодая исполнительница фолк-рока, девушка с вечно грустными глазами. Таких певиц, выступающих по воскресеньям в кафетериях, Калеб часто встречал в Сиэтле. Волосы Эрики были немного всклокочены, а плечи ссутулены, словно она привыкла везде и всюду держать гитару.
И наконец, Джордин. Джордин в паре с Калебом. Самобытные исполнители некоммерческого рока. Во всяком случае, им делали такой имидж. Эмоциональные, поющие о любви и разбитых сердцах. Голоса, вместе достигающие совершенства. Казалось, для роли этого дуэта их тщательно выбирали на кастингах. Отчасти так оно и было. Может, судьи уже сейчас знали, кто выйдет победителем? Если все заранее срежиссировано, такое вполне возможно. Или хотя бы шоу в прямом эфире будет настоящим?
К ним подошла все та же ассистент телережиссера. Оглядев каждого, девушка соединила их руки, отошла и снова всмотрелась.
– Так гораздо лучше, – сказала она.
Калеб демонстративно убрал свою руку.
– Калеб, Джордин тебя не укусит, – усмехнулась девица. – Продержись, пока делают снимки. Вы же выступаете дуэтом. Не надо портить имидж.
Калеб не стал спорить и снова взял Джордин за руку. Потом он подумал о дальнейшей судьбе этих снимков. Возможно, они появятся в газетах и журналах. Их покажут по телевидению. Эти снимки увидит Джейн. Она говорила, что ухищрения шоу-бизнеса ее не волнуют. Пусть так. Зато его волнуют.
Фотограф велел всем улыбаться, но еще раньше, чем он сделал первый снимок, Калеб вырвал свою руку из руки улыбающейся Джордин.
* * *
Калеб ждал Джордин на репетицию, но ее не было. Устав ждать, он решил заглянуть к ней в номер и узнать, в чем дело. Подойдя к двери номера, он услышал разговор на повышенных тонах. Похоже, Джордин сейчас было не до репетиций. Он повернулся, чтобы уйти, как вдруг дверь распахнулась. Из номера вылетела раскрасневшаяся Пейдж и понеслась к лифтам. В проеме стояла Джордин. Калеб не понимал, то ли она рассержена, то ли напугана. Стоило Джордин увидеть его, как ее лицо мгновенно изменилось. Теперь она ослепительно улыбалась:
