Услышав последнюю фразу, Мэгги вздрогнула и, не поблагодарив собеседницу за предоставленную информацию, быстро повесила трубку. Несколько минут она сидела неподвижно, уставившись в пространство и пытаясь осмыслить то, о чем ей сообщила по телефону сотрудница в наблюдательной комиссии.
"Вот так-то, Маргарет Сара Айви, – удрученно качая головой, мысленно сказала она себе. – Нарушение правил, грубое пренебрежение моральным кодексом… Значит, есть в тебе какой-то изъян, заметив который мужчины начинают вести себя недостойно. И не имеет значения, какими глазами доктор Голдинг смотрел на тебя, куда возил и что говорил. Он твердо знал, что не должен был так поступать, но тем не менее поступал. Он вступил с тобой в личные отношения, обнимал тебя и целовал… И только что ты получила подтверждение тому из уст квалифицированного специалиста".
Мэгги тяжело вздохнула, вышла из комнаты отдыха и побрела к себе. До конца рабочего дня она печатала, запрещая себе думать о докторе Голдинге, но воспоминания о встречах с ним не оставляли ее ни на мгновение. Перед глазами то и дело возникало его лицо, проникновенный, сочувствующий взгляд, добродушная улыбка. Она вспоминала, как радовался Тим каждой встрече с Джейком, и сердце ее болезненно сжималось.
Как она могла так опрометчиво поступить, познакомив маленького Тима с доктором Голдингом! Ведь она давно поклялась себе не делать ничего, что могло бы ранить душу ее сына. И что теперь получается? Тим привязался к Джейку, полюбил его, поверив, что у него появился настоящий взрослый друг, – и очень скоро он его лишится? Господи, как тяжело будет переживать сын расставание с доктором Голдингом! И виновата в этом только она, Мэгги.
Закончив работу, Мэгги забрала Тима из детского сада, они сели в автобус, и пока тряслись по неровной, в выбоинах дороге, Мэгги вспоминала свой первый визит к психотерапевту. Как она вошла в его кабинет, рыдая, как доктор Голдинг усадил ее в кресло, взял стул и сел напротив. Она сбивчиво рассказывала ему о своих неприятностях, он молча слушал ее и кивал. Слезы градом катились по ее лицу, застилая взор, но, даже почти ничего не видя, Мэгги все-таки сумела заметить, как изменилось лицо доктора. На нем появилось выражение тревоги. Он явно был в замешательстве.
Тогда Мэгги, увлеченная собственными переживаниями, не придала этому значения, просто слегка удивилась. А теперь, вспоминая встревоженное лицо доктора Голдинга и его смятение, вдруг подумала, что все это очень странно. Почему ее появление в кабинете и сбивчивый, горестный рассказ о неудавшейся жизни вызвал у доктора Голдинга такую реакцию? Он испугался – сейчас Мэгги это ясно осознала.
Почему? Разве он впервые имел дело с плачущими женщинами? Да перед его глазами прошли сотни, даже тысячи пациенток! Все они плакали, хлюпали носами, жалуясь на тяжелую судьбу. Может быть, доктор Голдинг сразу проникся к ней сочувствием, она ему понравилась, и он стал относиться к ней не как к пациентке, а как к женщине? Очень может быть. Это, конечно, приятно… Неприятно, однако, другое: он не должен был, не имел права проявлять по отношению к ней никаких личных симпатий. Он знал об этом и тем не менее пошел на нарушение общепринятых для врачей правил!
По дороге домой Тим подробно пересказывал Мэгги содержание новой книги, которую они читали в детском саду, она рассеянно слушала про пирата и его собаку, искавших клад, стараясь скрыть свое плохое настроение, но сын, к счастью, ничего не замечал.
Открывая дверь своей квартиры, Мэгги испытала новый приступ душевной боли. Замки, щеколда на двери, выбежавший их встретить веселый котенок, которого Тиму подарили на ферме… Казалось, все в ее доме напоминало о докторе Голдинге. За неполные три недели он сумел прочно занять место в ее жизни, заполнил собой почти всю ее…
Мэгги прошла на кухню и хотела заняться ужином, но Тим попросил ее посмотреть рисунки, которые он сделал в детском саду. Увидев один рисунок, Мэгги мгновенно ощутила знакомое пощипывание в носу и, взяв бумажную салфетку, промокнула глаза. На листе бумаги были изображены ферма, зеленый луг, на котором паслись коровы, сарай, деревья…
– Замечательный рисунок, – быстро проговорила она, опуская голову, чтобы Тим не заметил ее слез. – А пока пойди в комнату и поиграй.
Мэгги поставила кипятить воду для макарон и принялась тереть морковь и резать салат-латук. Из гостиной доносился веселый голос Тима, он продолжал рассказывать, как провел день в детском саду, а она перебирала в памяти свои встречи с доктором Голдингом и анализировала его поведение. Ведь он не говорил, например: "Мэгги, мне кажется, собираясь уехать домой и выйти замуж за человека, которого вы не любите, вы совершаете ошибку". Да, именно такую фразу произнес бы психотерапевт в ответ на подобное заявление пациентки. Или: "Ваше решение ошибочно, оно принято под влиянием минуты".
Почувствовав, что заливается слезами, Мэгги снова схватила бумажную салфетку, потом вымыла лицо холодной водой и, немного успокоившись, вновь вспомнила лицо Джейка, В ушах зазвучал его тихий, проникновенный голос: "Мэгги, пожалуйста, не уезжайте. Я очень не хочу, чтобы вы уезжали. Останьтесь со мной, Мэгги…"
Доктор Голдинг раздраженно поморщился. Он с самого начала был уверен, что бюро, рекомендовавшее ему подрядчиков для реконструкции офиса, его обманет, а сам подрядчик окажется мерзавцем и халтурщиком. Был уверен, а все-таки решился на эту авантюру! Джейсон по опыту знал, что вся эта сомнительная публика только и жаждет хапнуть побольше денег, а работа их мало волнует. И даже подачей жалоб их не напугаешь!
Джейсон нервным жестом пригладил волосы и немного успокоился: пересаженные волосы были на ощупь жесткими и, кажется, даже подросли.
– Моника, набери еще раз номер доктора, – с нетерпением попросил он.
– Дорогой, мы оставили сообщение, и как только доктор появится, он тебе перезвонит.
Моника сидела, закинув ногу на ногу, в большом раскладном кресле, которые стояли в каждой палате для родственников: вдруг захотят переночевать у постели больного? Джейсон смерил жену презрительным взглядом и усмехнулся. Представить Монику ночующей в этом кресле у постели тяжелобольного мужа было невозможно. Вот и сейчас она сидит в новом платье, смотрит телевизионное шоу Джерри Спрингера, одновременно листая журнал. Но созерцание беспечной жены на сей раз не разозлило его. С тех пор как Джейсон загремел в больницу, он пересмотрел свои взгляды и пришел к определенным выводам. Если в первые дни пребывания в больнице он расценивал свою болезнь как внезапное несчастье, свалившееся на его голову, то теперь считал это благом. Да, именно благодаря болезни он другими глазами взглянул на свою жизнь и задумал новую книгу.
Джейсон закрыл глаза и представил обложку новой книги, на ней золотыми буквами было написано: "Смерть возвращает к жизни. Обретение смысла жизни перед лицом смерти". Джейсон уже созвонился со своим агентом, и та обещала сегодня во второй половине дня переговорить с издательским домом "Рэндом" по поводу публикации. Господи, как Джейсон мечтал вместе с агентом присутствовать на переговорах! Но нет, этот доктор, идиот, сказал, что раньше завтрашнего дня он не выпишет его из больницы.
