Карлетто остается тем, кем он всегда был в общении со мной. Он может отколоть шутку даже перед финалом Лиги чемпионов. В «Милане» мы были семьей, а в семьях так принято. Для Карло семья – это все; все начинается с нее. Он никогда не злится – ну, почти никогда. Я уверен, что у каждого игрока найдется, быть может, одна история о том, как он пришел в ярость в раздевалке.
Из всех лидерских техник, которые я наблюдал воочию, его – определенно наименее проблематичная. Он держит в себе все свои переживания и стрессы, чтобы команда сохраняла спокойствие. Время от времени, впрочем, даже самый терпеливый человек на свете теряет терпение.
Моя любимая история – о том, как он взорвался в Лугано, после предсезонного выставочного матча против одной швейцарской команды. Он выглядел так, словно сошел с ума. Он высказал нам ужасающие вещи, обругал последними ругательствами – кричал кошмарные, непростительные вещи, которые я не смог бы повторить для вас. Он просто продолжал и продолжал, а мне вдруг страшно захотелось посмеяться. Он совсем слетел с катушек, я никогда его таким не видел. Он вдруг стал красным, как свекла, а рядом с ним сидел Адриано Галлиани в желтом галстуке. Вместе они смотрелись как цвета радуги.
Для Карло семья – это все; все начинается с нее. Он никогда не злится – ну, почти никогда.
Через два дня он подошел к нам и попросил прощения. У него никогда не получалось быть злым все время. Глубоко внутри он добрый, как плюшевый мишка. Секрет нашего яркого послужного списка на самом деле в том, что он обычный человек. Ему нет никакой нужды быть Особенным, чтобы побеждать. Достаточно сохранять внутреннее спокойствие и держаться подальше от внимания, избегать фейерверков под прицелом телекамер.
Карлетто и мне всегда было комфортно друг с другом, мы всегда сохраняли тесные рабочие отношения. И всегда обсуждали все. Всякий раз, когда он теряет хладнокровие, он неизбежно приходит ко мне после и спрашивает: «Паоло, я был неправ?» Карло не хочет все делать сам, он хочет вести людей за собой и делегировать им, что является признаком большого ума. Именно поэтому он побеждает, куда бы ни приходил: в «Милане», в «Челси», в «Реале», везде. Его познания мирового футбола колоссальны. Он обладает ошеломительным опытом и знаниями о каждом аспекте игры. Даже будучи игроком, он был выдающимся организатором и блестяще читал игру, всегда был полон идей. Критиковать его попросту невозможно, ни в техническом отношении, ни в плане человеческих качеств: а если вы критикуете, вы просто поступаете несправедливо.
В «Милане», начиная со времен Арриго Сакки и далее, у нас была уйма тренеров, и почти каждый из них был победителем, но каждый из них управлял группой игроков по-своему. Если бы у меня спросили, кто из тренеров – отставив в сторону результаты и методы работы – обеспечил нам самое высокое качество жизни за эти годы, то я буду вынужден назвать Карлетто. До своего приезда в Миланелло он был относительно жестким, не таким открытым к тактическим инновациям, но со временем он рос и развивался. Он эволюционировал, и мы эволюционировали вместе с ним, потому что такому человеку нужно дать игроков, которые будут понимать, как важно не злоупотреблять его хорошим отношением. В основе всего, что мы делали, лежало взаимное доверие. За все эти годы находились люди, пользовавшиеся его добротой, но мы быстро находили способ объяснить им, как нужно себя вести. В частности, мы объясняли им, что им необходимо уважать Карлетто всегда, независимо от обстоятельств, и делать это нужно во благо того волшебного футбола, который он может наколдовать, и из-за того, как он общается с командой, того, как ведет себя за пределами поля.
Каждый человек, писавший для этой книги, опишет его тысячей разных слов. Для меня он друг, и я скучаю по нему.
10. Ценности
Управление безумием
Люди не из мира футбола иногда интересуются у меня, как я отношусь к «управлению безумием», коим является сегодняшний мир футбола. Я скажу, что нормально. Этот мир – все, что я знаю с тех пор, как покинул свой родной дом примерно 40 лет назад. Я был игроком на протяжении без малого двадцати лет, а тренером работаю и того дольше. Я только и знаю, что это вот безумие.
Разумеется, я в курсе статистики. В Англии первое место по текучке кадров занимает работа горничной, а второе – футбольным тренером. Ассоциация менеджеров Лиги каждый месяц присылает мне свой журнал, и я пребываю в некотором шоке и сильно грущу, когда вижу, что работу менеджера английского клуба, продержавшегося на должности больше 27 месяцев, именуют «долговременной». В Италии этот период скорее ближе к 27 часам.
Я также вижу, что менее половины футбольных тренеров в Англии получает новую работу в футболе в том случае, если их увольняют с предыдущего места работы. Они больше никогда не возвращаются в игру. Я вспоминаю, как близко был к увольнению на своей первой работе в «Реджане» – после семи матчей мы тогда шли на самом дне таблицы. Единственной вещью, спасшей меня тогда, было мое имя. Я все еще был знаменит в прошлом как футболист и был родом из того же региона. Сегодня я чувствую себя везунчиком – привилегированным и благодарным судьбе, – потому что остаюсь в элите этой профессии, ибо знаю, как легко все могло повернуться совсем не в ту сторону.
Люди говорят, что безумие творится из-за фанатов, но эту сферу я контролировать не в состоянии. В моей работе есть три фактора, которые я не могу контролировать: президент, болельщики и пресса. Я научился не слишком волноваться по поводу этих вещей. А какой смысл? Я хочу работать над тем, что могу контролировать, и это мои отношения с игроками. Это моя единственная работа. Признаю, они тоже могут сходить с ума, но, по крайней мере, я могу обрисовать пределы этого хаоса.
Безумна ли она или нет, но я люблю свою работу. Я уважаю людей, с которыми работаю, и получаю взамен уважение от тех, кто работает со мной. Это идеальная для меня роль. Если я больше не могу быть футболистом, значит, я хочу делать эту работу. Говорят, что если ты занят работой, которую любишь, то ни одного дня своей жизни ты не будешь по-настоящему работать, и это правда.
