Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Почему вы в этом столь уверены? Вообще-то, подобная точка зрения является довольно экзотической, и, кажется, всерьез принимается только в России. Образованные классы любого здорового общества заняты служением государству и его интересам. Типичный пример — Великобритания, где, кажется, все сколько-нибудь выдающиеся люди (начиная от Джона Ди и Даниэля Дефо) работали на Корону, не гнушаясь при этом никакой работой (например, шпионажем).
Когда же интеллигенция выписывает себе разрешение на веселое бузотерство, это обычно кончается большой кровью и крахом государства. Первый раз это произошло во Франции, где интеллигенция именно что начала «балабонить, шуметь, звать». Кончилось это Французской революцией. В дальнейшем интеллектуалов начали использовать как пятую колонну, особенно в странах с ослабленным государственным инстинктом — как, например, в России XIX–XX веков. (У нас, увы, вместо Дефо был Толстой.) Кончилось это «известно чем» — чего и ожидали те, кто спонсировал, науськивал и натаскивал эту «социальную группу».
Розанов, помнится, цитирует некоего немца, впечатлившегося, кажется, русскими газетами. «Почитав у вас об отечестве, десятилетний полезет на стенку».
PS. Вчера я зашел в «Москву» — прикупить книжек. На самом видном месте, где «новинки» — сочинение под названием «Подлое сердце родины». И никто, прошу заметить, не удивляется. Мейнстрим, ага.
Михаил Якубов:
Я никого не считаю «своим» исключительно по признаку социального кода. Если мы говорим социологически, о явлении, то дикую мысль не признать Солженицина и Шафаревича современными интеллигентами я оставляю на совести мыслимых вами маргиналов, чье существование и тем более репрезентативность в вопросе самоидентичности русской интеллигенции вы пока никак не продемонстрировали.
Я совершенно спокойно могу выговорить слова «эта страна» (а какая? та? «широка страна моя родная», а не обязательно Россия в каждой строке). Дикую мысль, что слова «эта страна» служат паролем для чего бы то ни было, тем более репрезентативно по слою о котором мы говорим, я оставляю на вашей совести.
Говоря об общественной роли интеллигенции, я обрисовал спектр. Туда, как видно из моего текста, входит и служение короне. Оно туда входит, но не может (при любом мало-мальски здравом этносоциальном подходе) являться критерием, не говоря уже о вопросе что именно понимать под служением, общественной пользой и т. д. и т. п. Потому что ряд с Даниэлем Дефо легко продолжить Джонатаном Свифтом, с его кислотными сатирами на все устройство современного ему британского общества. Вот уж был не-британец (по-вашему) образцовый.
Оставим бриттов, вернемся к Руси и Неруси в вашем понимании. Цель у меня одна — понять, сделать явными ваши критерии.
К примеру, из этой реплики можно предположить, что критерием для вас является (более-менее резкая) критика (с более-менее далеко идущими предложениями по радикальному решению проблем) наличного положения вещей.
Так ли это? В России, pardon my trench, много говна. Всякое положение вещей имеет зияющие минусы, и даже всякая нация имеет свои неприглядные привычки. Русские здесь не исключение. Вы действительно записываете в нерусских тех, кто называет говно говном, пусть чересчур резко, на ваш взгляд, и неосмотрительно не выбирая выражений? Такой вывод можно сделать, к примеру, из ваших последних записей. Но бог с ним с выводом — вы сами что об этом (критерии) думаете?
Или вы по-прежнему настаиваете именно на бесплотном, но настойчивом антирусском импульсе как единственном вашем критерии? Тогда давайте добавим к нему как необходимую часть судящих об этом импульсе (то есть вас и ваших соратников).
Там, где вы/они будут видеть нерусскость, я увижу злость на соседа, или общую мизантропию, или дурное настроение, или по-своему понимаемую суть профессии, или по-своему понимаемое общее благо — конкретного человека одной со мной нации, и остановимся на этом.
В моем тексте много знаков вопроса, но это все тот же один вопрос о критериях, на разные лады. Держите его, пожалуйста, в фокусе.
Константин Крылов:
Я никого не считаю «своим» исключительно по признаку социального кода.
Тут важны оттенки слова «свой». Я не имел в виду круг ваших ближайших друзей, который, скорее всего, подобран с любовью и тщанием, и не только по «признаку социального кода». Но ведь социальный код тоже для вас важен, не так ли?
Если мы говорим социологически, о явлении, то дикую мысль не признать Солженицина и Шафаревича современными интеллигентами я оставляю на совести мыслимых вами маргиналов, чье существование и тем более репрезентативность в вопросе самоидентичности русской интеллигенции вы пока никак не продемонстрировали.
Можно ли назвать «маргиналами», например, популярнейших журналистов — ну хотя бы таких, как Марк Дейч или Шендерович? Нет, нельзя. Так вот, мнение о Шафаревиче второго я слышал (брал интервью для «Консерватора», ну и поговорили), и, поверьте, оно было не просто критическим или неприязненным, а именно что содержало «констатацию чуждости». Мнение же Марка Дейча о Солженицыне комментирует сам Солженицын (если интересны подробности, см. книгу Дейча «Коричневые»).
Но дело даже не в них — мало ли кого клеймят какие-то журналисты. Давайте посмотрим на то, как вообще позволено обращаться с тем же Солженицыным. Я не имею в виду даже то, каким образом и в каком тоне комментировалась его последняя книга. Возьмем тот факт, что популярный «рупор мнений интеллигенции», транслирующий их в «нижние слои» — В. Войнович — написал аж две книжки, в которых Солженицын являлся объектом издевательств — сначала как литературный персонаж, потом уже адресно. Это было встречено с восторгом. Для сравнения — неуважительные высказывания в адрес своих того же уровня (например, Сахарова или Ростроповича) в интеллигентской среде являются табу. (Которое иногда нарушается, но только в очень узком кругу. Человек, написавший о Сахарове то, что Войнович написал о Солженицыне, подвергся бы остракизму.)
Повторю: говоря об общественной роли интеллигенции, я обрисовал спектр. Туда, как видно из моего текста, входит и служение короне. Оно туда входит, но не может (при любом мало-мальски здравом этносоциальном подходе) являться критерием, не говоря уже о вопросе что именно понимать под служением, общественной пользой и т. д. и т. п. Потому что ряд с Даниэлем Дефо легко продолжить Джонатаном Свифтом, сего кислотными сатирами на все устройство современного ему британского общества. Вот уж был не-британец (по-вашему) образцовый.
Признаться, у меня сложилось впечатление (видимо, ложное), что вы обращали большее внимание на определенную часть спектра: «Ее общественная роль, говоря нудно, всегда и везде была мутить воду» (с) (хотя в дальнейшем списке значится как проходной пункт и «прислуживать власти»). Однако, если мы примем ваше более широкое определение, то не обессмыслится ли само понятие? Если интеллигенция занимается вообще всем и занимает все возможные позиции, то непонятно, кого к ней причислять.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
