– Может быть, низ был сшит из материи другого сорта – бывают такие комбинированные пижамы, – предположила Хьюз. – Так что она вполне могла уже истлеть.
Стоун кивнула. Хорошо бы!
– Что-нибудь еще? – спросила она.
Черис протянула ей пластиковый контейнер с еще какими-то испачканными грязью фрагментами.
– Небольшие кусочки металла, но мне кажется, что они никак не связаны с убийством, – сказала она.
Хьюз вытерла пальцы о джинсы.
– Я иду в палатку номер три. Пойдете со мной?
Ким прошла за ней в последнюю палатку.
– Как раз вовремя, командир, – произнес работавший там Доусон, когда они вошли.
Инспектор посмотрела вниз и увидела ногу скелета, которая торчала из темной почвы. Семеро человек, находившихся в палатке, молча смотрели на мелкую могилу. И не важно, что большинство из них ожидало увидеть именно это. Каждое тело заслуживает хоть короткого момента уважения, молчаливой декларации единства всех присутствующих в их желании отдать преступника под суд.
Черис повернулась к Стоун, и та тоже посмотрела на нее. Взгляд археолога был хотя и усталым, но твердым.
Негромким низким голосом она произнесла вслух то, о чем думал каждый из присутствовавших в палатке:
– Ким, ты должна обязательно найти этого мерзавца.
Инспектор кивнула и вышла из палатки. Она твердо намеревалась сделать именно это.
Глава 49
– Шеф, я получил сообщение, – сказал Брайант, когда они выходили из палатки. – Доктор Дэн хотел бы нам кое-что показать.
Ким ничего не сказала и направилась вниз по холму. Сержант завел машину, и они поехали в сторону больницы Рассел-Хилл. Он знал, когда начальницу лучше не трогать.
Стоун же переполняла ярость. Что бы они ни сделали, эти девочки не заслужили смерти. То, что кто-то посчитал, что с их жизнями можно обращаться, как с одноразовыми предметами, выводило ее из себя. Она сама была одной из таких девочек, и им всем полагался хотя бы один шанс в жизни.
Неудачное начало жизненного пути еще не означало полного отсутствия такого шанса в будущем. Если посмотреть на первые годы ее жизни, то впереди Ким ждали наркотики, нарушения закона, попытки самоубийства, а может быть, и кое-что похуже. Все говорило о будущем уничтожении или ее собственной жизни, или жизней других людей, которые окажутся рядом с нею, и в то же время она смогла показать средний палец этой предопределенности. И ничто не говорило о том, что эти три жертвы не смогли бы сделать то же самое.
Брайант остановил машину у главного входа в больницу. Инспектор выпрыгнула из авто и быстро направилась внутрь. Сержант догнал ее уже около лифтов.
– Шеф, не так быстро! С регби я еще кое-как справляюсь. А вот пытаться угнаться за тобой – это совсем другое.
– Давай, дедушка, поторапливайся, – покачала головой Ким.
Она вошла в морг и увидела, что кости жертвы № 2 разложены на столе рядом с останками жертвы № 1. И хотя это были мертвые останки, Ким почувствовала облегчение, когда увидела, что первая жертва теперь не одна среди стерильной холодности окружающей их лаборатории. Если эти две девочки были подругами в жизни, то и в смерти они вновь были рядом.
Но это облегчение было очень коротким, потому что взгляд Стоун упал на кучку крохотных костей, которая лежала возле второй жертвы.
– Младенец? – спросила она.
Дэниел кивнул.
На этот раз они не обменялись ни приветствиями, ни своими обычными шуточками.
Ким пригляделась. Кости были крохотными и никак не указывали на будущий внешний вид новорожденного, что расстроило женщину еще больше.
Теперь Дэн должен был исследовать эти косточки в поисках улик, притворяясь, что это нечто абстрактное, а не кирпичики, из которых вырос бы младенец. От всех них требовалась объективность настоящих ученых, и об эмоциях следовало забыть. Но Бэйт должен был найти улики в живом существе, которое так никогда и не родилось. Сама Стоун была не способна на такое.
Поэтому сегодня между ними не будет никакой пикировки.
– Сколько? – последовал очередной вопрос инспектора.
– Кости начинают формироваться на тринадцатой неделе, – стал объяснять доктор. – В момент рождения у младенца существует уже около трехсот сформировавшихся костей. Думаю, что этому было где-то между двадцатью и двадцатью пятью неделями.
Уже настоящий человечек, подумала Ким. Как с точки зрения этики, так и с точки зрения закона. Аборты обычно запрещены после двенадцатой недели, если только не существует серьезной угрозы жизни матери.
– Тогда это двойное убийство, шеф. И матери, и младенца, – заметил Брайант.
Стоун согласно кивнула. Ее так и тянуло к костям. Она хотела прикрыть их рукой. Почему – этого женщина не понимала.
Дэниел обошел стол и встал между двумя скелетами.
– Не знаю, поможет ли это вам, но у меня есть кое-что новое по жертве номер один. Она была около пяти футов четырех дюймов ростом, плохо питалась и, я бы сказал, выглядела недоедающей.
Брайант вытащил свой блокнот.
– Она не следила за своими зубами, а нижние резцы у нее были кривыми, – продолжал эксперт. – У нее были сломаны два пальца на левой руке, а большая берцовая кость раздроблена. Правда, это никак не связано с ее смертью.
– Издевательства над ребенком? – предположила инспектор.
– Скорее всего, – ответил Дэн, отворачиваясь, но Ким успела заметить, как тяжело он сглотнул. – По поводу нашей второй жертвы у меня еще нет такого количества деталей, – продолжил он, поворачиваясь к скелету № 2, – но, мне кажется, есть кое-что, что вам необходимо знать.
Он подошел к верхней части стола и осторожно взял нижнюю челюсть жертвы № 1.
– Внимательно приглядитесь к внутренней части ее зубов.
Стоун наклонилась поближе. Она увидела то, что Дэниел назвал кривыми резцами, однако, если не считать полного отсутствия десен и плоти, зубы выглядели нормально.
– А теперь посмотрите на жертву номер два, – сказал Бэйт.
Ким повернулась и наклонилась над черепом второй девочки. Ее зубы были довольно прямыми, и на них не было видно никаких повреждений, но что-то в цвете их эмали отличалось от первых образцов.
– Вы чистили зубы у первой жертвы? – спросила инспектор.
– Ни у той, ни у другой, – покачал головой ученый.
Стоун уже надоела эта игра в отгадки.
– Так говорите же, док!
– Налет грязи на зубах жертвы номер один мог образоваться с течением времени, когда земля проникла в ротовую полость после разрушения кожного и мышечного покровов, – стал объяснять Дэниел. – Это могло произойти лет через пять-шесть после того, как жертва была захоронена. А вот грязь во рту нашей второй жертвы появилась в первый же день ее захоронения.
