Девушка подняла заблестевшие от слез глаза на Жирарда и улыбнулась. Этот заросший странник, одетый в старую запыленную котту, был для нее самым любимым и желанным мужчиной. Это ради него она не побоялась отправиться на Восток, научилась сражаться и нашла в себе силы побеждать. Любовь и преданность способны подвигнуть человека на великие подвиги, и поступки Габриэллы стали ярким тому примером. И не одинока она была в этих прекрасных душевных порывах: желая остаться верным своему слову, граф де Сен-Мор совершил невозможное.
Он, вырвавшись из мамлкжского плена, преодолел тысячи лье, чтобы вернуться к любимой. Но об этих подвигах графа все узнали позже, а сейчас все стояли в нерешительности, глядя на мертвое тело старого колдуна. Первым пришел в себя Филипп III.
– Стража! Арестовать герцога де Карруаза! – повелел король. – Бросить его в темницу!.. А теперь… – Он повернулся к человеку, который назвался графом де Сен-Мором. – Как вы можете доказать, что вы и есть тот самый человек, именем которого назвались, а не самозванец?
– Если Ваше Величество разрешит мне привести себя в порядок, то вы, зная меня еще с детства, сможете сами подтвердить мои слова.
– Этого недостаточно! – презрительно фыркнул Филипп, который так и не мог преодолеть в себе неприязнь к графу.
– Тогда…
– Тогда я смогу это сделать, – перебила мужа Габриэлла.
– И как же? – осведомился король, смерив девушку насмешливым взглядом.
– Уходя в поход, сразу после нашей свадьбы, Жирард разрубил свое кольцо на две части. Одну часть он забрал с собой, а вторую отдал мне, пообещав вернуться во что бы то ни стало… Вот моя половинка!
Габриэлла сняла с шеи медальон и, раскрыв, вынула из него половину кольца.
– А вот моя часть, – ответил странник, доставая из своего медальона другую половинку и протягивая ее королю. – Соедините их, Ваше Величество, и тогда вы сами убедитесь, что это две части одного кольца.
– Ваше Величество, – послышался голос, – я уверен: вы и сами уже успели убедиться, что перед вами стоит граф де Сен-Мор.
Филипп недовольно поморщился, но промолчал. Жирард и Габриэлла обернулись и увидели стоявшего в дверях графа Ронсара.
– Граф, – Жирард поспешил ему навстречу, – как же я рад видеть вас в добром здравии!
– Я тебя тоже, мой мальчик, – обняв любимца, сказал граф Ронсар. – Я знал и верил, что ты вернешься.
– Я же не мог обмануть мою дорогую жену, – улыбнулся Жирард и с любовью во взоре посмотрел на Габриэллу.
– Вы достойны друг друга… Ваше Величество, – обратился Пьер Ронсар к Филиппу, – а сейчас позвольте графу и графине удалиться. А вечером, на званом пиру в вашу честь, граф расскажет нам о своем чудесном спасении.
– Мы не намерены оставаться в замке, – капризным тоном сообщил король.
– Но, Ваше Величество, в темнице замка заключен негодяй, который убил человека. А вдруг он покушался на вашу жизнь, но промахнулся? Вы ведь стояли очень близко, – возразил граф Ронсар, хорошо знавший натуру короля.
– К тому же, Ваше Величество, – подойдя к Филиппу ближе, мягким голосом произнесла Габриэлла, – предложение герцога, которое касалось земель и замка моего мужа, если позволите, останется неизменным. Примите их в качестве запоздавшего подарка в честь вашей коронации.
Граф Ронсар улыбнулся. Графине удалось безошибочно определить слабое место короля.
– Сир, – Жирард, приблизившись к Филиппу, встал перед ним на одно колено, – я готов присягнуть вам в верности. Мой меч и моя отвага всегда будут в распоряжении моего сюзерена и Франции.
Филипп молчал. В часовне воцарилась мертвая тишина: никто не решался произнести ни слова, ожидая ответа короля. Поймав на себе многозначительный взгляд графа Ронсара, Филипп, наконец, вымолвил:
– Возможно, мы и задержимся в замке. В конце концов, если не мы, то кто же еще будет вершить правосудие в нашем королевстве.
Сказав это, он важно удалился из часовни.
– Аббат Шириз, – отчетливо выговорил Жирард, – не соблаговолите ли присоединиться сегодня вечером к нашему скромному торжеству?
– Я… мне… меня призывают дела, сын мой, – пробормотал аббат.
– Но, святой отец, – продолжал настаивать граф, – вы не можете отказать верному сыну нашей Церкви в такой малости.
Аббат Шириз, словно предчувствуя ловушку, колебался. И, как потом показали дальнейшие события, волновался он небезосновательно. Но, заметив грозный взгляд советника короля, клирик все-таки принял приглашение. Правда, сейчас, сославшись на головную боль и желание немного отдохнуть перед пиром, аббат покинул часовню.
– Как бы он не сбежал, – озабоченно заметила девушка.
– Не волнуйтесь, дети мои, я пригляжу за ним, – ласково поглядев на счастливую пару, пообещал граф Ронсар и последовал за служителем церкви.
– Жирард! – приникнув к мужу, прошептала Габриэлла. – Как же долго я тебя ждала!
– Габи, дорогая! – Жирард крепко прижал жену к груди. – Пробираясь сквозь дикие леса, пересекая раскаленные пустыни, я молился только об одном: чтобы у меня хватило сил все преодолеть и вот так привлечь тебя к самому сердцу, чтобы сказать, как сильно я люблю тебя. Запомни, моя жизнь принадлежит только тебе.
Габриэлла слегка отстранилась от мужа, и, когда она взглянула в его глаза, впервые за долгие месяцы лицо ее осветилось счастливой улыбкой.
– Милая, рада ли ты мне так же, как я тебе? – поинтересовался Жирард.
– Ты… ты такой… – девушка не находила слов, которые могли бы выразить чувства, охватывающие ее при взгляде на возлюбленного супруга.
– Какой? – улыбнулся умиленный граф.
– Самый-самый лучший, – по-детски просто ответила Габриэлла.
– Я буду таким для тебя… Габи, я никак не могу взять в толк, а где же твой отец, мать и Филиппа? Почему не видно Буффона? Почему семья не защитила тебя от произвола герцога?
Улыбка мгновенно исчезла с лица девушки и возле рта легла горькая складка.
– Очень много печальных событий произошло с момента твоего отъезда.
– Пойдем, дорогая, ты мне обо всем поведаешь, – печаль на лице Габриэллы тотчас же отразилась в любящих глазах Жирарда.
Тяжело вздохнув, Габриэлла, не выпуская руки мужа, покинула часовню…
… Славный пир подходил к концу, когда открылись двери залы и слуга доложил о приезде инквизитора. В глазах Г абриэллы загорелся злой огонек. Взглянув на мужа, она прошептала:
– Прогони его, я не желаю видеть здесь этого убийцу.
– Не волнуйся, дорогая. Каждый ответит за свои злодеяния перед Создателем… Зовите!
В заду вошел отец Доминик, как обычно, одетый в черные одеяния. Священник очень изменился за год: он стал еще более худым и сгорбленным. Едва войдя, он окинул присутствующих быстрым взглядом. Удивленно приподняв брови над своими запавшими глазницами, отец Доминик произнес:
